Из века в век люди объявляли войны. Страны шли против стран, народы против народов, церкви против церквей, и каждый отдельно взятый человек - против подобного себе. Когда огонь бомбежек гас в горах, где-то в степи с самолетов сбрасывали напалм. Когда перегорал и он, в плодородной почве взрывались мины. Этот процесс не прерывался ни на минуту. Как вдох и выдох одна за другой в газетах появлялись новости о нападениях и капитуляциях. И если канонада вдруг затихала, люди пугались: это значило лишь, что ненасытный дух войны ненадолго задержал дыхание, чтобы потом набрать полные легкие воздуха, густого от дыма и запаха крови.
Но этот вдох должен был стать последним.
Во всяком случае, в это верил Норт. Искренне верил. Конечно, глупо полагать, что человек, какой-то самонадеянный выскочка, сможет усмирить самое войну, похожую на мифическое чудище, похотливо дрожащее над жизнями тех, кого предстоит убить и покалечить. Но разве не становится все проще, едва тебе позволяют прикрыться словом "Бог"? Ты просто отдаешь свои мечты и идеалы в его руки, и уже не боишься того, что жизнь сломает их как карточный домик. Мир обретает почву, разум обретает веру...
Джеймс сидел за штурвалом самолета. Он не позволял никому пилотировать, если мог сделать это сам. Сейчас, в небе, он чувствовал себя на своем месте. Диссонанс придавала только форма генерала Невидимок. Норт не совсем понимал ее назначение, но почему-то после эксперимента она влекла его. Казалось, что в ней гораздо комфортнее и безопаснее, так что не надеть ее на столь важную миссию он не мог. Даже не смотря на то, что она вызывала ассоциации с Третьим Рейхом, а в Германии это было не совсем уместно... Неважно. Кому теперь какое дело до поиска параллелей? Такого мир еще не видел. Бог во всей красе. Реальный, осязаемый, живой Бог пришел спасти их. А генерал - верный полководец на службе у высшего существа. Разве тысячелетним империям достать до них..
В центре города прогремел взрыв. Последняя война теперь была реальностью. До самого этого момента все казалось сном, пустой выдумкой, захватившей воспаленный разум. Но теперь... самолет тряхнуло от взрывной волны.
В следующее мгновение ожили динамики шлемофона:
- Настал момент истины, друзья мои. Полковник Гидра - на запад, генерал Норт - на восток. Молоко, устрой из этого города один великолепный пожар. Сражайтесь до последнего вздоха - сегодня и всегда. К оружию!
А вот и голос Бога.
Норт положил самолет на крыло и зашел правее. Восток города, беззащитного, не готового к войне, закрывали тени самолетов его звена. Сразу полетело несколько бомб - на два самых крупных полицейских участка. Затем еще несколько - на дорожные развязки. Знаменитые немецкие автобаны обратились в руины - бежать теперь было некуда. Люди, оставшиеся в городе, как мыши в стеклянной банке, беспомощно жались к стенам зданий, пытались укрыться в магазинах или просто бежали куда глаза глядят. Генерал не хотел их убивать. Он был полностью уверен, что страха достаточно, чтобы сломить человека. А потому...
- Начать высадку.
Из самолетов десантировались солдаты, некоторые из них оцепили места наибольшего скопления людей, другие направились прямиком в Рейхстаг, разоружая охрану и без колебаний убивая тех, кто отважился встать у них на пути. Генерал посадил свою машину недалеко от Ансвальдер Плац, снял шлем и не спеша вышел из кабины. Он смотрел на результаты тщательно спланированной операции, и видел, что все идет именно так, как он себе представлял: его солдаты обращали в тлен любую опору европейского общества. Банки, юридические конторы, полицейские участки - все это изничтожалось за считанные минуты. Людей вышвыривали с рабочих мест, им ничего не оставалось, кроме как подчиниться или умереть: выбор был у каждого. И вот теперь тысячи клерков, финансистов, юристов собирались в кучки и смотрели на то, как их привычная жизнь рушится и тлеет в пламени. Немецкая надежность не спасла их, она лишь крепче припечатала нерушимые немецкие устои к земле своими тяжелыми нерушимыми немецкими стенами.
В центре прогремела череда взрывов: начал Работу Молоко. Скоро здесь не останется камня на камне.
Норт заложил руки за спину и стоял, спокойный, невозмутимый. Посреди всего этого хаоса он чувствовал себя в безопасности. Бойня для него была привычна.
А за его спиной, в темноте, прятались тени. Они ждали своего часа. Им не терпелось.

Отредактировано James North (2013-06-22 03:49:42)

"До последнего вздоха.. Да. Я лично хочу услышать последний вздох последнего человека в этом городе."
Казалось бы уже привычное чувство, смесь страстной ненависти и безумия, будто передавалось вместе с голосом асгардца, приобретая новые оттенки. Гадюка рефлекторно обвинила себя в каком-то внутреннем восхищении своим, так сказать, начальством, но это было неважно. Ведь как же прекрасно-заразительно было то состояние. Ни разу еще предвкушение битвы не было для Офелии таким сладостным. Возможно потому, что таких масштабов для проявления своей злости ей еще не предоставляли. Этот этап войны был обречен на успех, это было ясно всем, и только там, внизу, мерзкие политики и самонадеянные глупцы почему-то были несогласны. Чего они, интересно, хотели добиться? Продемонстрировать смелость? Умереть с достоинством? Смерть всё равно смерть. И сейчас, когда от предвкушения разрушений, нанесенных собственными руками, сбивалось дыхание, было бы даже плевать на мольбы о прощении, плевать если бы этот город стал на колени, плевать если бы они сдались.. Офелия чувствовала, что все равно попыталась бы разнести всё это вдребезги, чтобы ощутить эйфорию от собственной жестокости. На секунду в голове снова пронеслась мысль о подчинении приказам вышестоящих, но в этот раз Гидра отогнала её моментально. Ей не хотелось сейчас думать о том, что когда-нибудь ей придется выполнять приказы, которые будут ей не по нраву. Сейчас, в данный момент она была согласна подчинятся тому, кто своими словами дает эту свободу, свободу злости и свободу смерти.
- Что ж, никаких блокад, никаких воздушных мостов. - "Это смерть, всепоглощающая и безумная." - Эх, Германия.. Ты была центром зарождения самых известных войн, порой даже не принимая в них прямого участия. Anscheinend, ist es dein schicksall.
Полковник резко развернула джет в нужную сторону. Не хотелось портить момент стратегиями, но что поделать, надо стараться не позволять эмоциям вытеснять логику. Но что же выбрать для первого удара? Магазины? Дороги? Жилые дома? Да всё. Склады, мосты, заводы.. Всё можно так или иначе  отнести к стратегическим пунктам. "О, и олимпийский стадион, на который мне так и не удалось попасть.. Сегодня уж я его увижу во всей красе." Гидра сухо отдала команду подчиняющимся ей бомбардировщикам и через несколько секунд на город с душераздирающим свистом полетела первая пара бомб. Да, когда-то Гадюке уже доводилось бывать в Германии. Тогда она лишь начинала свой долгий путь, помнится, она даже не служила в Гидре. Как же это было давно.. И сейчас, вспоминая те немногие знакомые места Берлина, Офелия с нескрываемым удовольствием ухмылялась, представляя что останется от всего этого через несколько часов. Вот и новая порция смерти. С шумом летит на город и яркой вспышкой озаряет все вокруг. Жаль отсюда не слышно криков людей. Гадюка тряхнула головой, пытаясь заставить себя успокоится. Но то, что она сейчас чувствовала была не ярость и не злость, это новое ощущение, ощущение величества смерти, которое застилало глаза и болью отдавалось в ладонях. И как это такое умопомрачительное чувство раньше проходило мимо Офелии.. Гидра вздохнула. "А генералу Норту, если я всё верно помню, достанутся вкусные достопримечательности. Надеюсь, он уничтожит ту здоровенную скульптурку на Шпрее - ненавижу бездарное исскуство."
Не смотря на попытки успокоится, состояние Гадюки было подобно опьянению. Она никогда не участвовала в таких.. акциях, она всегда вела ближний бой и плела замысловатые интриги в своей корпорации, пробиваясь всеми средствами на вершину карьерной лестницы. А теперь ей как-будто дали свободу. И как девки, впервые напиваясь в барах, поутру чувствуют стыд, так Мадам Гидра после такой битвы вероятно будет чувствовать некую вину. Нет, конечно же не за содеянное, а лишь за собственную эмоциональность. Ведь её маска всегда состояла лишь из безразличия. Всё остальное — злоба, безжалостность — было настоящим. Она и сама не знала зачем ей эта маска холодности, видимо, для пущей убедительности, но теряя эту маску Гадюка ощущала себя противно. Но кого это волновало сейчас, когда вокруг такой огонь, когда мир рушиться под твоими ногами, когда дышать становится так трудно, как-будто ты под водой, а над твоей головой воет темно-серое небо. К черту всё, такие моменты — лучшее что может быть в жизни. Логика пусть остается мужчинам, её стихия - хаос. И в этот хаос она, не моргнув глазом, вгонит весь этот чертов город.

Отредактировано Ophelia Sarkissian (2013-07-20 01:30:48)

Однажды уже Берлин был разделен на две части, и вот сейчас история зашла на новый виток. Правда теперь последствия были более разрушительными, более кровавыми. Запад города планомерно превращался в почти что однородную смесь из кусков бетона, осколков стекла и обожженных человеческих тел. На востоке все еще можно было спастись.. правда вот ни спрятаться, ни убежать уже не получилось бы. Люди, отрезанные от выездов из города, выгнанные на улицы, стояли, подобно живым мишеням, под открытым небом и ждали своей участи. Они внимали словам Локи. Они слушали и они умирали. Или выживали. Никакой четкой последовательности не было: кому-то повезло, а кто-то был подвергнут показательной казни. Странно, но генерала это мало волновало. Да, гражданские. Да, несправедливо. Но разве возможна война без жертв? Или это лишь самооправдание?...
Стрела полоснула ткань шинели генерала и впилась в обшивку самолета за его спиной.
Норт узнал руку стрелка, не стоило даже поворачивать головы. Впрочем, поздороваться все же не лишнее.
Не спеша Джеймс перевел взгляд в сторону, откуда прилетела стрела, и чуть улыбнулся Хоукаю.
- Ну привет, Сокол, - произнес он еле слышно, понимая, что с такого расстояния и в этом шуме его слов не расслышать даже если он будет кричать.
Все так же демонстративно расслабленно, не поднимая, сомкнутых за спиной, рук, он направился навстречу бывшему собрату по оружию. Сейчас это самое оружие было направленно на него. Норт прекрасно знал, что в случае чего Клинт не промахнется.
- Итак, ты не изменил своей позиции, - начал Джеймс, остановившись там, откуда Бартон уже мог его слышать, - Я не сомневался в этом. Хотя признаю, что мне жаль.
Он отвлекся от собеседника и, чуть прищурившись, посмотрел на полуденное небо. Ясно, ни облака. Только самолеты Армии вспарывают синеву словно лезвия. Бомбардировщики летят низко, как птицы перед дождем. Чуть выше - истребители. Прикрывают. Хорошая расстановка сил. Как раз для быстрой войны, немцы же ее так любят...
- И что ты будешь делать теперь? Драться до последнего? Попытаешься меня убить? Спасти людей? Последнее тебе под силу.. скажи им, что сопротивляться бесполезно. Они послушают своего героя. Они будут жить... Ты же никогда не верил в бой ради боя, верно?
Генерал рассмеялся. Опять эти "рассуждения о чести и доблести". Если сейчас попытаться заново завести спор о том, что гуманно и что негуманно на войне, то, пожалуй, можно погрязнуть в этой софистике навечно. Но вот чувства Бартона.. Джеймс знал наверняка, что спокойно наблюдать массовые убийства лучник не сможет.
"Он никогда не умел смотреть на вещи шире."
Ровно за спиной Сокола Локи разыгрывал кровавую сцену. Бог не изменял своим слабостям: магия, жестокость, зрелищность. Жить несчастным заложникам оставалось недолго.
- Гражданские забаррикадировались в здании на Пастёрштрассе. Оказывают сопротивление, - раздалось в наушнике.
Вовремя. Как по заказу.
- Сжечь.
Норт отдал приказ спокойным голосом, но достаточно громко, чтобы Хоукай смог расслышать. Через секунду соседнюю улицу озарили оранжевые сполохи огнеметов. Теперь уже смерть пожинала урожай с двух противоположных сторон.
- Не обращай внимания, друг мой, у тебя есть более важные дела. Личная месть, например.
Джеймс быстро вскинул пистолет, который все это время держал за спиной, и направил дуло ровно лучнику промеж глаз.
- Если желаешь устроить разборки - я к твоим услугам. Но, поверь мне, я не хочу лишних жертв.

Офф: Наивный Ник подумал, что все пропустил.

Какая злая ирония: все войны, тревожившие мирный покой, начинались именно тут, в Германии, и опять же ей достается участь стать колыбелью новой войны. Но уже не немецкие солдаты будут идти по руинам и телам, а солдаты Его, пришедшего из иного мира, бога. А людям лишь остается в который раз склонить голову и подчиниться воле сильнейшего...
Николя никогда не был в Германии, потому увидеть столицу этой могущественной страны ранее не мог. Увиденное же его поразило - такой город было жалко громить даже ему, человеку, который обычно не жалел ни о чем. Промелькнуло в душе какое-то болезненное чувство о том, что же они оставят новым поколениям, кто придет на эти руины? Уничтожить собственную историю легко, но вновь восстанавливать ее по крупицам из-за алчности и жажды завоевания мира? Глупо, бессмысленно. Они строят новый мир, разрушая старый...
"Порой в мою голову лезут очень глупые мысли," - пронеслось в голове у Николаса. Он быстро отбросил все сожаления, забыв о щемящем чувстве в груди. - "Просто представь, какое отличное пожарище выйдет из этого города, колыбели всех войн!"
Огнемет, собранный именно для этой цели - убийства, привычно лег в руку. Сейчас он не будет воевать лишь за дурочку Сиеберн, ему нет нужды заботиться о других членах отряда. Николя никогда не ощущал себя таким свободным. Нажал на спусковой крючок - и волна пламени окатила продуктовый магазин. Внутри послышались жалобные крики мирных жителей, посмевших не склонить голову перед Ним, новым богом этого мира. Как наивно!.. Молоко без жалости сжигал их, неверных в своих рассуждениях, решивших встать на сторону якобы добра и справедливости. Глупцы! Слабый должен подчиниться сильному, никак иначе.
Запах сгорающей плоти приятно защекотал ноздри. Вздохнув полной грудью, Николя рассмеялся, широко разведя руки в сторону - как же хорошо! Так он себя не чувствовал еще со времен службы на Сиеберн, когда им удалось захватить вражеский лагерь и его бывшая госпожа милостиво позволила ему сжечь там все дотла, прекрасно помня, что внутри находятся живые люди. Юные детишки, пошедшие на войну, их лица он будет помнить вечно, они снятся ему в прекрасных снах!.. А здесь - так же!
Прекрасная сказка об убийстве людей. Не подчинился? Убей. Сожги. Побежал прочь? Догони, прикончи ножом в горло. Начал просить пощады? Николя не знал этого слова еще со службы на фрау Сиеберн, там, на той войне, его просто не было - либо ты убиваешь, либо тебя. Пленников не брали по этой же причине. В лицо трусу полыхнул огонь, он закричал. "Столь прекрасная песня боли... Как давно я ее не слышал..." - подняв голову к небу, Николя равнодушно посмотрел на горящий купол церкви. Эти глупцы решили попросить помощи у своего бога... Как наивно. Они были казнены пламенем его, верного пса Лафейсона. А их бог таки не помог, равнодушно смотря на своих глупых детей.
Смотреть на то, как пламя медленно поглощает церковь, Николя мог бы вечно. Но в этом городе осталось столько мест, где он еще не был, мест, которые бы еще прекрасней смотрелись в расцветающей цветке огня. Неспешно развернувшись, Молоко побрел в другую сторону, где остались целые здания, где остались люди. Пусть они бегут, считая, что смогут спастись. Пусть кричат, молят о пощаде, целуют ноги и плачут. В этом городе для Николя нет никого, кого бы он мог пощадить. Женщины, дети? Да, их убийство - самое сложное, когда разум начинает медленно проясняться, протестовать. Они слабы, их не надо трогать. Дети станут отличными подданными герра Лафейсона.
Смотря на мать, обнимающую своего ребенка, уже закрывшую глаза в ожидании своей участи, у Николя дрогнула рука. Что с ним? Раньше такого не было, раньше он с легкостью мог убить, даже не задумавшись. А сейчас в душе что-то протестовало, что-то мешало совершить обряд, столь любимый и привычный ему.
Опустив огнемет, Николя равнодушно посмотрел на этих двух. Слабые, плачущие... Они не молили о пощаде, а сразу приготовились к своей участи. Может, именно поэтому он и не смог убить их?
Женщина напоминала жену медика из их старого отряда, когда-то давно он показывал ее фотографию... Может, это она и есть? Медик ведь был немцем, он жил где-то в Берлине? Неужели этого сумасшедшего врача постигла та же участь, что и остальных? Или он догадался пойти под крыло Лафейсона, сохранив жизнь и себе, и семье?
Сплюнув на землю, Молоко раздраженно посмотрел на этих двух и развернулся, молча уходя.
А эти двое... Мать и дочь... Пусть живут. Если их не убил он, то настигнет кто-то другой. Все же убивать детей и женщин было сложно даже для него, пусть этим займется кто-то иной.
С каждой новой волной огня, лизавшей дома, дышать становилось все труднее. Николя молча посмотрел на противогаз, висевший у него на шее именно на такой случай. Неужели вновь придется одеть его, как в те старые времена службы в Туфорте? Маска неприятно пахла резиной, гарью - старыми привычными запахами, поднимавшими воспоминания с глубин памяти. Подняв глаза наверх, Молоко тяжело вздохнул и подумал о том, что подобный образ жизни его доканает. Он был прекрасен, спору нет, но... Нет, не то.
Не смотря на то, что противогаз долгое время пылился на полке, Николя без особых усилий одел его и поднял глаза на огонь. Теперь можно идти дальше, не опасаясь, что он задохнется и умрет. Хотя погибнуть тут, среди пламени, было бы райским блаженством, о такой гибели он мечтал... Но не сейчас. Слишком рано.
Впереди показался один из псов, решивших пойти против Него. В руках у этого человека было ружье, что удивило Николя - неужели тут, в Германии, остались люди, сохранившие оружие? Заметив шведа, тот человек был готов выстрелить, но не успел - реакция у Николя была выработана годами. Огненная волна окутала того пса, он завизжал и упал на землю, хватаясь за глаза. Неспешно подойдя к нему, Молоко поднял с земли ружье этого человека и направил на него.
- А ты веришь в магию?
Выстрел. Что же там, внутри этого глупого пса? Какой сюрприз он нам преподнес?
Звезды!
А внутри того, что бежит с вилами, рыдая и плача? Он похож на мертвого, наверно, это его брат. Что же он преподнес нам? Что скрывается под этой яркой упаковкой?
Звезды!
"Этот мир безумен, и я в нем счастлив! Никаких ограничений, ни-че-го! Я могу делать все, что пожелаю, только Он будет мне указом, и никто больше!" - а что скрывается под этим домом? Бомбоубежище? Там есть живые? Что смогут они преподнести Николя, что скрывается там? Что-то новое?
Динамит взорвался именно тогда, когда и следовало. Дом заскрипел и рухнул, что же там внутри?
Звезды!
Огонь и взрывы!
Люди бегут, плачут! Их нагоняет огонь! Люди прячутся, плачут! Кинь им гранату для счастья - их поглощает взрыв! А кто там впереди стреляет? Почему он так мажет? Глупый! Один выстрел из одолженной винтовки - и он падает.
Звезды!
Это самая обычная сказка об убийстве людей.

Отредактировано Nicolas Moloko (2013-08-12 21:00:15)

Непрерывный шум, грохот, крики - все это продолжалось и продолжалось. Хокай смотрел по сторонам - везде была только смерть и разруха. Не раз ему доводилось видеть большое количество смертей, большое количество трупов... Но здесь ве было иначе. Сейчас, прямо перед его глазами, на виду у всего мира Локи и его армия разбирали некогда огромный город на мелкие кусочки. Будь Берлин мозаикой - теперь даже самый профессиональный сборщик не смог бы ничего поделать. Настолько безысходным и печальным было положение германской столицы.
Бартон, выпустив несколько стрел, поражающих противников, ненадолго остановил атаку, когда Норт - в прошлом его лучший друг, отличный боевой генерал, двинулся в его сторону.
- Итак, ты не изменил своей позиции,- начал Джеймс. "Ты еще сомневался в этом? Не настолько, видать, ты хорошо меня знаешь..." - Клинт ухмыльнулся. И снова... Второй раз, когда Норт оказывается непосредственной мишенью Клинта. Но Бартон опять медлит. Если бы он был уверен, что смерть генерала остановит все происходящее безумие - он бы не раздумывая выпустил стрелу.
Но ведь и дураку понятно, что Локи совершенно не важно - жив генерал или нет, если нет - он найдет нового. Возможно, он немного пожалеет, что потерял такого бойца, а может быть найдет в этом даже выгоду. Конечно, Соколиный Глаз думал об этом. "Может и стоит в этот раз решить все быстро. Но не думаю, что минутная слабость во имя мести, стоит дальнейших угрызений совести."
И что ты будешь делать теперь? Драться до последнего? Попытаешься меня убить? Спасти людей? Последнее тебе под силу.. скажи им, что сопротивляться бесполезно. Они послушают своего героя. Они будут жить... Ты же никогда не верил в бой ради боя, верно?- "Ты не поверишь, Норт, я и сам задаю себе эти вопросы..." Лучник не стал озвучивать свои мысли. Но и ответить на вопросы он сейчас не мог. Он просто не знал ответа на них.
Сейчас, когда люди, не имеющие толком понятия за что им такие страдания, носились по улицам, или забивались в подъезды и всевозможные щели, молили о пощаде... Бартон понимал насколько бессильны тут и армия Германии, и армия США, и Щ.И.Т.
Но как бы там ни было, сдаваться Хокай по-прежнему не собирался. Именно в такие моменты и нужны герои. Когда обычные люди верят, что надежды больше нет, когда всем кажется, что война проиграна. Должны оставаться герои, даже если на самом деле ситуация уже не исправима...
- Разве что в бой, ради забавы. - Какая-то нотка сарказма прозвучала в голосе стрелка. Он и сам толком не понял, что навеяло ему такой ответ. Возможно причиной послужило кратковременное воспоминание - на несколько секунд Бартон вспомнил последнее дело с Трикшотом, когда они направо и налево перестреляли приличное количество народу...  Тогда Хокай даже вошел в раж. Но все это было далеко в прошлом. В самой глубине прошлого.
Джеймсу всегда хорошо удавались приказы. Вот и теперь - он стоял перед Клинтом, на все сто уверенный в себе и правильности своих действий. Одним коротким словом, не требующим особых жертв обрек на верную смерть несколько десятков, а может и сотен людей: - Сжечь.
Рука Хокая тут же подалась назад, тетива лука до предела натянулась, а наконечник стрелы смотрел сейчас ровно промеж глаз генералу армии лжеца Локи.
Еще больше криков послышалось где-то справа, а глаз лучника уловил ярко-оранжевые вспышки. В голове моментально предстала картина... Страшная картина, представляющая жуткую реальность.
- Не обращай внимания, друг мой, у тебя есть более важные дела. Личная месть, например.
"Черт возьми! И он прав!" Хокай понимал все по своему. Естественно, все, что говорил Норт, он принимал в штыки, а значит обдумывал совершенно противоположное значение. И да - личная месть сейчас была на самом последнем месте.  - Ну и сволочь же ты, Джеймс...
Если желаешь устроить разборки - я к твоим услугам. Но, поверь мне, я не хочу лишних жертв. Генерал поднял пистолет. Вот он. Момент, когда два человека, обычно сражающихся спина к спине, теперь стоят друг к другу лицом, направляя друг на друга оружие.
Эта ситуация не имеет выхода - ведь оба - непревзойденные стрелки и мастера своего дела. Норт настолько же быстро нажмет на курок, насколько сам Клинт быстро отпустит тетиву.
А там немного позади, огонь пожирает несчастные души невинных людей.
Клинт опустил лук.- Тебе придется стрелять мне в спину. Уверенно, с отчетливой ноткой ненависти произнес Бартон. После чего развернулся и быстро направился в сторону пожара...

Надежда умирает последней. Так говорят. Только вот агент Бартон уже прекрасно знал - как бы не торопился он, как бы ни старался, на месте пожара уже не останется ни одной живой души.

Отредактировано Clint Barton (2013-10-01 00:30:22)