[NIC]A.N.[/NIC]
[STA]жертва # ERROR[/STA]
[AVA]http://sh.uploads.ru/UKtig.jpg[/AVA]Смог и дым, выхлопные газы, гниль альфаторов, горелые шины и треснутый асфальт. Волна запахов бьет по обонянию. Город-3 чужой и холодный, дышит упадком и разложением, тянет стальные клешни. Хочешь схватить за горло? Попробуй сперва догнать, уродец.
  Жертва бежит быстро, жертва должна бежать. Направо, налево, направо, через переход, через взбугрившееся чрево перекопанной траншеи переулка. Вниз, вверх. Через гору металлолома, сквозь арку, по шаткой железной лесенке на крышу. Быстрее, быстрее, быстрее. Сколотый кирпичный край так и манит, один шаг вниз – и гонка закончена. Но это не сработает, потому что это не по правилам. Жертва должна хотеть жить. Жертва должна пытаться спастись. Тебя выбрали. Значит – беги. Быстрее. Быстрее. Быстрее.
  Кислорода в легких  - мало, слишком, хватай ртом воздух, еще один радиактивный вздох. Торопись. Через узкие пролеты, по гремящей черепице, подошвы скользят – осторожно! Жертва неловко взмахивает руками и падает на спину, на заднице съезжает по покатой крыше, протертые джинсы собирают пыль, и сор, и птичий помет. Приземляется на горы мусорных пакетов – тупиковый переулок, черный ход одного из домой призывно светится дверной щелью. В жилые дома нельзя, это тоже против правил, но с той стороны переулка выход уже блокирован  - она не видит, но знает, западня слишком проста. Тебя выбрали, но чем дольше ты борешься, тем больше призрачный шанс на.. На что-то. Беги, не думай, жертва должна бежать. Интересно, кому-нибудь хоть когда-то помогала эта мантра? Она мечется в нерешительности – долю секунды, задумчиво кусает щеку, рот наполняется солоноватым привкусом железа. Интересно, в какой момент тебе успевают вживить весь комплекс правил игры? Кто-то когда-то успевал задумываться об этом прежде, чем оканчивалась гонка? Вряд ли. Пока ты бежишь, думать не хватает сил. А после нет ничего. Интересно, кто-то когда-то нарушал правила? Не узнать. Ведь никто не возвращался.
  Город – крысиный лабиринт, город – клетка, в которой каждый выход – ловушка. Против правил. На пороге дома тело прошибает мощным разрядом - так действует нейрошокер в Клиниках – но она крепче сжимает зубы и вышибает ногой хлипкую дверь. Усмиряющий разряд парализует только в первый раз, на пятый/десятый тело уже привыкает. Они об этом не знают, потому что каждый из категории мятежных, на которых раз за разом применяют это «лечение», умело разыгрывает впервые испытанный шок. Но она больше не в клинике, она – жертва, и если выход действительно существует, в борьбе все средства хороши.
Вывод №1: Игра пластична. Правила возможно нарушить.
  Она несется сквозь длинный коридор постройки, где-то хлопают двери, где-то орут допотопные телевизоры. Маленькие усталые женщины с кастрюлями и тазиками, дети в тряпье и старики, гремящие костылями – жертва расталкивает толпу острыми локтями, проталкиваясь вперед. Жильцы удивленно раскрывают рот – и тут же лица снова принимают отрешенное выражение; они забывают ее в доли секунды.
  Вывод №2: и погоня, и жертва не включены в реальность Города. Кто из них является проекцией – она или массовка? Есть два параллельных совмещенных потока, и один из них точно является призрачным.
  Жертва бежит, потому что жертва должна бежать. Крыска в лабиринте, крыска в западне, не ведись на запах сыра. Беги туда, куда нельзя, беги туда, где трещина в стене правил подарит тебе надежду. Можно ли сломать игру? В келье-капсуле клиники были 23 часа в сутках на планы бунта. Здесь времени больше нет ни на что, кроме грохота шагов и отчаянно бьющегося в грудине сердца.
  Бесконечность коридоров обрывается, жертва толкает очередную дверь – и врывается во второй подпласт города.
  Вокруг – сплошь неон, неон и огни, смеются пластиковые лица рекламы с таблоидов небоскребов, широкие тротуары несут человеческие поток, разделенные рекою автострады. Она видела Город-2 только в клипах-экранках, многомиллионный, суетящийся, не останавливающийся ни на секунду. Над головами, десятками метров выше, по второму и третьему над-уровням скользят бесшумные скайборды и аэромобили.  Четвертый над-уровень расчерчен подсветкой воздушных путей экспресс-доставки, а выше, под черным куполом, прокручиваются рекламные ролики в ярких вспышках светодиодов.
Нет времени восторгаться, нет времени удивляться, нет времени анализировать. Если через зараженный подслой Города-3 можно прорваться в жилые кварталы Города-2, можно ли отсюда найти лазейку в координационный центр власти Города-1?
  Она бежит, и человеческий поток смыкается за ее спиною: невидимая жертва спасается от невидимой погони. Двигаться все труднее: здесь воздух чище, освещение ярче, иные температура, давление и влажность. Это тело не привыкло к таким условиям, шум бьет по ушам, в глазах рябит, ноги начинают заплетаться. Мимо проносится передвижная закусочная – от запахов жареного масла, мяса и специй желудок словно выворачивается наизнаку, к горлу подкатывает тошнота. Она на секунду тормозит перед зеркальной витриной, чтобы удивленно поймать собственное отражение. Вытертые колени брюк, майка болтается, как на вешалке; сбитые локти и пальцы в кровавых заусенцах, поникшие худые плечи, острые скулы и выпирающие ключицы; белесые брови, большие, настороженные глаза, порядковый номер на выбритой половине черепа и неприметная татуировка участника игры на правом запястье. Вряд ли кто-то из горожан когда-либо видел игрока в реальном обличье. Они и теперь ее не видят. Город течет мимо, но еще быстрее утекает время.
  Вперед, вперед, вперед. Жертва втесывается в людской поток, и вместе с ними ее выносит на залитую огнями площадь. Трёхъярусный фонтан по центру извергает разноцветные струи, визжит и орет музыка из мегафонов, припадочно пестрят калейдоскопами развлекательные платформы. Но среди всего этого шума и сполохов, среди кишащего человеческого бульона, одна-единственная вещь приковывает внимание и заставляет ошарашено оцепенеть, на краткие мгновения забывая о непрекращающейся погоне.
  Взгляд.
Смотрящий. Прямо. На нее. Взгляд.
На блаженную долю секунду она перестает быть жертвой. Девушка-призрак с глазами загнанного зверя перестает быть призраком.
Потому что горожанка, выхваченная светом прожектора на углу одного из уличных кафе, продолжает гипнотизировать ее замершую в оцепенении фигурку. И, без сомнения, она ее осознанно видит.

Отредактировано Haiya Kravetz (2015-05-02 06:59:15)

[NIC]A.N.[/NIC]
[STA]жертва # ERROR[/STA]
[AVA]http://sh.uploads.ru/UKtig.jpg[/AVA]
Горожане никогда не выпадают из Сети. Ни-ког-да. Так, по крайней мере, она думала до этого. Так думали все мятежные – единственные, кроме координаторов, кто сохранял способность ставить вопросы, анализировать и обобщать факты, направляя мысленные процессы на что-то кроме программного алгоритма. Этим они, бунтари, и отличались, поэтому их и  держали в круглосуточных капсулах под тройными пластами надзора. Поэтому из их числа и набирали жертв для Игры. Они были опасны своими вопросами, своими выводами, своими догадками об устройстве Городов и о Сети. Считалось, у мятежных есть все ответы, которые только можно собрать за спинами координаторов – больше информации, чем у всех горожан и тестируемых, вместе взятых. Считалось? Но с начала Игры она выяснила больше, чем за последние пять месяцев напряженной ментальной борьбы с фагоцитами мозговых волн и автоматическими ботами Интерфейса. Может, все совершенно не так, как им представлялось. Если бы она могла вернуться и рассказать остальным, если бы только… Но с Игры никто не возвращался. Никогда. Это невозможно – ни физически, ни через слэш-пространство.
Жертва будет уничтожена. Или найдет выход. И если только этот выход действительно существует, ведет он за пределы доступа сети – а, значит, за пределы трех Городов.
Она схватила незнакомку за руку. Да, так и есть – не подключенная к сети биоформа; жертва почувствовала, как сбился ритм погони. Игра поставлена на паузу; система контроля сбоев наверняка пустила в эту секунду рекламный блок. Жертва мысленно усмехнулась – за этот сбой охотники наверняка потеряют несколько десятков баллов.
  Девушка-аномалия с глазами цвета кофе позвала ее за собой. Жертва последовала молча – какими бы мотивами не руководствовалась незнакомка, она не знала, что ее уже подставили. Жертва молчала, тихо и сосредоточенно разрезая людской поток вслед за поводырем. Когда пытаешься спасти свою жизнь, чужие теряют прежнюю ценность.
Пока есть время – минут двадцать, может тридцать, вряд ли им понадобится больше. На пальцах жертвы остался призрачных слой чужого эпидермия, даже секундного контакта достаточно, пара мертвых клеток с чужим геномом  - контролирующая ее система считает его, раскодирует, встроит в новый код и Игра продолжится, вот только слежка будет идти уже за обеими. Пока что это не имеет значения. Пока что техническая заминка даст жертве короткую передышку.
Этого никогда раньше не было. На ее памяти технические неполадки в Игре возникали всего раз или два. Это сильно снижало очки охотникам, но Игра неизменно продолжалась. Охотники всегда выигрывали. Чем были вызваны те заминки? Ведь в Город-2 еще не прорывался никто. Значит, есть и другие способы сбить систему со следа?

«Келья» горожанки. Комната, санузел, пищевой отсек. Она видела квартиры на экранах - в коротких социальных роликах о городской жизни, в рекламных паузах между обучающими блоками. Вот так, спокойно, вживую – ни разу, хотя реальность не особо отличалась от вложенного представления. Жилье примерно в семь-восемь раз больше ее  однотонной белой капсулы из антиударного стекла и пластика, до отказа напичканной сетевой начинкой: стимуляторами, нейрорешетками, датчиками контроля.
Она вошла, не оглядываясь, быстро села на ближайшую подходящую поверхность – это тело считало себя настоящим, мозг подавал соответствующие сигналы о том, как должно оно себя чувствовать после длительного забега. Мышцы ног, непривычные к нагрузкам, болели, дыхание выравнивалось, сердце колотилось где-то в горле. В затылке тянуло и зудело ощущение какой-то выхолощенности, пустоты без привычного блока надзора. Она пыталась вычислить, сколько времени еще будет длиться слепое пятно Игры – десять, пять, минута?
Тем забавнее – вместо того чтобы нестись сломя голову в попытке найти крысиный лаз из лабиринта, она сидит в чужом доме, в самой гуще муравейника сетевых марионеток, всерьез раздумывает над странным вопросом, который самой хозяйке кажется, по всей видимости, элементарным.
- Чай? – она сосредоточенно  заглянула в собственные ощущения, недоуменно моргнула. – Я не знаю.
Чай – собранные, ферментированные и высушенные листья куста Camellia sinensis семейства Чайные. Зачем их можно любить? Не больше, чем кору баобаба или корень тополя.
Однажды в ролике она слышала слово «чайный напиток». Ей никогда и задумываться не приходилось о его вкусе. Ежедневные белково-протеиновые и витаминные коктейли всегда одинаковы и лишены элементов, возбуждающих вкусовые рецепторы. Конечно, тестируемые знали, что такое вкус в принципе. Мятежные знали о нем лучше. У собственной крови есть вкус. У резиновых перчаток усмирителей есть вкус. У эмоций есть вкус тоже. Вкус ярости. Вкус страха.

- Как твое имя? – жертва встала, вытягиваясь прямо, удобно затянула ремень брюк; подошла к раковине – вода оказалась непривычной температуры - зачесала мокрыми пальцами волосы набок и заправила за ухо. – Здесь нельзя долго оставаться, Ролери. Я не знаю, как ты вырвалась из-под надзора, но общегородской Интерфейс – детская игрушка по сравнению с тем, что значит настоящий контроль Сети.
  Татуировка на запястье зачесалась, внутри по венам пробежал псевдоэлектрический разряд.
- У меня нет имени. Я – тестируемый экспонат A. N. 370902, - она задумалась, невольно пытаясь подстроиться под компромисс нового знакомства. Она не привыкла и не умела общаться с людьми. Проекции слэш-пространства и сволочей-координаторов людьми назвать были трудно.
- А-Н. Ана. Зови меня Анной.
Она чувствовала, почти физически чувствовала, как активируется пространство под кодами-поисковыми запросами ищеек, как охотники снова берут след. Двери – первыми они блокируют двери, это самое простое в алгоритме.
- Надо бежать. Сейчас.
Окно не поддавалось, заклинила обыкновенная щеколда – жертва разбила его какой-то тяжелой металлической бытовой принадлежностью, названия которой не знала. Наружу с мелодичным звоном посыпались осколки; края наружных труб казались скользкими но достаточно прочными, по крайней мере размером подходили под ширину женской ступни.
- Давай же! – она вылезла, цепляясь пальцами за избитые временем бетонные сколы стен. Сетевые марионетки видели на этом иззубренном полотне только пестрые голограммы реклам.
- Скорее. Главное – бежать, бежать и не останавливаться. Не оставлять меток, петлять, понимаешь? Если нас догонят… нас уничтожат.

[NIC]A.N.[/NIC]
[STA]жертва # ERROR[/STA]
[AVA]http://sh.uploads.ru/UKtig.jpg[/AVA]
Она любила вопросы. Любила ставить их и добиваться ответов. Она любила спрашивать и не любила отвечать, когда спрашивают другие. Другие всегда были врагами, и дать честный ответ означало смириться с поражением.
Сколько баллов она бы набрала за навыки общения? Немного, пожалуй. Слово «друг» было еще одним клише рекламных роликов. Все бывшие «напарники» остались в стенах капсул дожидаться своей участи в Игре.
Она должна помочь себе, помочь им всем. Если одна жертва найдет выход, смогут найти и другие. Но для этого этот выход должен существовать.
Не каждой жертве попадается внесетевой горожанин с благими намерениями и помыслами чище младенца в удивленном взгляде. Где вечная гонка за благами и удовольствиями? В глазах любой из марионеток сети не найдется ничего кроме пустоты и алчной зависимости от городского обывательского распорядка. Больше денег, больше удовольствия. Больше трат, больше кредитов. Больше безопасности, больше бессмысленности. Свиньи, кайфующие под наркотиком, не замечая, что живут на бойне.
- Сюда, вниз, - она увлекла Ролери в арку за секунду перед тем, как один из нижних карнизов обрушился в аккурат на место, куда та планировала приземлиться. Гигантский кусок стройматериала рассыпался в крошево и тут же исчез, не оставляя ни следов, ни обломков. Люди скользили, ехали, передвигались по земле, по воздуху и по автоматическим боковым монорельсам; они ничего не замечали.
- Ты теперь невидимка для них, - коротко буркнула жертва, хватая девушку за запястье и протаскивая ее за собою в проем, ускоряя темп бега; асфальт под ногами начинал прогибаться и плавиться, шипел кислотою и норовил втянуть в себя, расщепляя заживо. Жертва.. Анна. Новое имя сидело как-то неловко, словно не по размеру сшитая униформа, доставшаяся от прежнего владельца. И все-таки оно было необходимо – придавало пусть иллюзорную, но все же относительно точку опоры на собственную индивидуальность. Индивидуальность? Забавно, долго ли она прослужит той, кого с минуты на минуту расщепят в атомарную пыль. С новой знакомой за компанию.
- Ты не должна бежать со мною. Можешь оставаться здесь и ждать игровой зачистки. Как по мне, довольно болезненный способ самоубийства, - она отцепила от себя руки Ролери, вскинула голову вверх и, словно увидев внезапно что-то, невидимое чужому глазу, припала к земле и потащила девушку за собою, перекатилась и вскочила в нескольких метрах левее.
- Смотри! Смотри же! Ты видишь? Ты должна видеть! – она взволнованно зашипела, указывая пальцем на быстро исчезающий фантомный след на бетонных плитах вымощенной улицы: глубокие темные борозды, похожие на следы металлического ковша-кошки, уже через пару секунд испарились, никогда не существовав.
- Представь себе самую бессмысленную, самую жестокую и принципиальную игру, основанную на прототипах древних компьютерных квестов Ушедшей Эпохи. Представила? Есть Охотники, они должны пройти свой тест. Есть Жертвы, они должны быть уничтожены. Я – Жертва. И я собираюсь нарушить их правила.
  Анна чувствовала, как сменили преследователи тактику. Чувствовала, как эта заминка заводит их обеих в ловушку. Чувствовала, как широким кольцом перекрываются переходы и ходы, накидывая на их локацию смертельную петлю.
- Нам нужно в гущу толпы. Даже призраки могут натворить бед. Они не пожертвуют сотнями горожан. Наверное… Хотя даже это вряд ли их остановит.

  Две девушки, выпавшие из идеально отлаженной сети комбинаций, врезались в пешеходный час-пик как бесконтрольные ионы в мирное царство гармоничных молекул.  Анна не надеялась спрятаться. Только выиграть время. Только выжить пару лишних минут в слепой надежде на проблеск более продуктивного плана.

[NIC]A.N.[/NIC]
[STA]жертва # ERROR[/STA]
[AVA]http://sh.uploads.ru/UKtig.jpg[/AVA]Она сбилась.
Не знала, как это произошло, но сбилась. Где-то была допущена ошибка – ее?  чужая? – и алгоритм нарушился. Она не могла бы точно сказать, в какой момент это произошло, но внезапное осознание полнейшей дезориентации ударило набатом по затылку, отозвалось слабостью в конечностях и на несколько секунд перехватило дыхание.
Осознание своей роли – все-таки какая-то определенность. В некотором смысле A.N. 370902 понимала – и понимание это было ей противно – что все они, и бунтари, и жертвы, и прочие забракованные тестируемые образцы были в сути своей ничем не лучше виртуальных машинизированных систем, которые с таким презрение отторгали. Как бы ни ценили они свою индивидуальность, свою копию человечности, пути и схемы, по которым работает их мышление, являются, по сути, теми же программными алгоритмами. Живые компьютеры. Интеллектуальные биороботы. Носители миллиардов нейронных комбинаций, действующий по одним и тем же принципам. Когда сбиваются программные настройки компьютера, он зависает. Когда сбились программные настройки Анны, она едва не потеряла сознание.
  Человеческая толчея окружала со всех сторон. Тонкогубые рты, оскалы улыбок, лающий смех и бессмысленных блеск глаз. В фокус  - взлет бровей, взмах ресниц, общий план - плотно колыхающаяся густая биомасса, содрогающаяся в эпилептических приступах эмоционального подъема. Гремел духовой оркестр, визжало техно, рыдал блюз, слепили глаза гигантские софиты, извивали змеи очередей к популярным симуляторам, вокруг которых воздух так и кишел испарениями неконтролируемого азарта. Общегородской парк был настоящим адом – или раем – для потребителей, но даже не толпа, не шум и не перегруз всех пяти чувств восприятия влияли на Анну.
Она сжала ладонь Ролери – резко, с неестественной силой.  Вокруг все гремело, орало, мигало, пестрело, но за всем этим балаганом в самой сути происходящего произошло корневое переключение фазы.
- Что-то не так! – приходилось кричать, чтобы слабый звук голоса мог пробиться сквозь рев мегафонов. От запаха горячей пищи и десятков остро-пряных соусов свозило спазмами непривычный желудок, но жертва только отрицательно замотала головой, настойчиво повторяя. Словно под гипнозом, вертя слова так и эдак, пытаясь облечь в словесную форму то, что никак не удавалось уловить на уровне внутреннего восприятия.
- Что-то пошло не так! Что-то неправильно!
Она больше не ощущала ритма погони – по крайней мере, не так остро, - и не предвидела манипуляций Охотников. Поверить в невозможное – вообразить, будто Игра внезапно и резко утратила свое значение, или, наоборот, приобрела гораздо большее, чем имела до этого.
- Они потеряли контроль, - фраза прозвучала настолько растерянно-жалобно, что Анне тут же пришлось перефразировать, чтобы пояснить:  - Я потеряла контроль.
Они не потеряли. Они… отпустили? Нет. Иллюзии свободы здесь даже возникнуть не могло. Мы перешли на новый уровень.
Толпа вокруг неожиданно взревела и загудела, взметнулись вверх тысячи рук, тысячи ртов распахнулись в восторженном крике, и какая-то мощная, призывная сила потянула их, потянула из всех. Волна биомассы ринулась вперед, увлекая за собою двух невидимок в сплошном человеческом потоке: не избежать, не вырваться. Вскоре впереди, над головами, над козырьками киосков и установками симуляторов, показался и сам объект их вожделенного безумия. Огромная, сверкающая сфера метров 30 в диаметре, пульсирующая и переливающаяся плазменными токами, мерцающая электроразрядами – она зависла в небе над толпою, как гигантский диско-шар, как прирученное солнце, и магнетическое поле притягивало себе эти восторженные взгляды, эти протянутые руки, как наркотик – подсаженного на иглу, как снизошедшее на землю божество – измученного религиозного фанатика.
Бывший тестируемый образец  A.N. 370902, первая жертва, прорвавшаяся сквозь уровни Города-2 и индивидуальное защитные биополя горожан, почувствовала тошноту, подкатывающую комок к горлу. Она знала, что ЭТО такое. Она поняла, что происходит. И, более того, кто стал причиной происходящего.
- Это чудовищно, - тихий хрип с пересохших губ, и осознание, бьющееся жилкой где-то в подкорке, развертывающее мысленную картину того, что происходит здесь и там одновременно, и того, что будет происходить – с ближайшие несколько минут.
Игра не прекратилась. Игра вышла на новый уровень. Всегда достаточно было одной Жертвы. Она, Анна, своим нестандартным побегом удвоила это число. Выйдя за пределы Города-3, она вывела за собою и Охотников. Вторгаясь в пределы городского парка, они с Ролери, словно вирусы, проникли не просто в организм города – они заразили его клетке, они вступили в биометрический контакт с горожанами. Они вышли на новый уровень – и привели Охотников за собою.
Анна знала их. Знала тех, кто прямо в данный момент находится на базе, подключенные к системе, напряженно вглядывающиеся в мониторы. У них одна цель – получить максимальное количество баллов, гарантирующее прохождение теста и спасающее от утилизации по причине непригодности. У них один инстинкт – жестокость, тщательно отобранная и культивированная при помощи нейростимуляторов внимательными  координаторами. Чем больше жертв будет уничтожено, тем…
Это же почти целый город! Сколько же здесь людей?
Все зашло слишком далеко. Почему координационный центр не остановит эксперимент?
Неужели результаты исследования возможности синтеза  психической и компьютерной деятельности, результаты работы базы важнее жизни целого пласта населения?
Толпа приближалась к сфере, как скот, на забой – целенаправленно, неосознанно, неотвратимо.
Жертва бежит, потому что жертва должна бежать.
Жертва бежит, чтобы умереть.
Жертва бежит, чтобы найти выход…
Жертва бежит, чтобы выход привел преследователей к новому количеству жертв.
Возможно ли это остановить?
Нужно ли это останавливать?