11 апреля, понедельник

…Назначить встречу в Центральном Парке Нью-Йорка было не простой прихотью ученого. Это было продиктовано необходимостью и стремлением обезопасить двух путешественников от неожиданных последствий. Телепортация – вещь сложная и мало изученная, а точнее сказать, совсем не изученная. Джон мог только надеяться на удачу и верность своих расчетов и представлений. Божественная помощь тоже не была бы лишней.
   Джон ожидал Леди в одной из уединенных частей парке, вдали от любопытных глаз и случайных прохожих. Он решил предложить им просто переместиться в его поместье в Шотландии. Так было быстрее и проще. Не лететь же Богу самолетом? Тем более, дом находился в пригороде, из аэропорта нужно еще ехать 20 миль, а из Глазго все 40. Королевские особы явно не привыкли к таким длительным переездам.
   Привычным жестом взъерошив волосы, Доктор спрятал руки в карманы брюк и погрузился в раздумия по поводу предстоящего путешествия. Отдав уйму распоряжений обслуживающему персоналу, Доктор провел несколько недель за составлением плана их совместного отдыха. Ему хотелось показать Локи его родную страну в максимально полном объеме: выставки, загородные поездки, исторические туры, театр, шопинг. В списке было так много пунктов, что на шестом десятке Джон просто скомкал листок и решил, что без плана все же будет лучше. Спонтанность – вот девиз их будущего совместного отдыха.   
   Локи появилась практически вовремя, опоздав на какие-то полтора часа, во время которых Доктор не мог найти себе место от волнения и мрачных мыслей. Успев подумать обо всем, начиная от обычной задержки до захвата Богини противниками, Джон в конце концов пришел к мысли, что Леди просто решила таким образом поставить его на место и тонко намекнуть на свою незаинтересованность в их дальнейшем общении.
   Стараясь скрыть свои переживания и не показать искренней радости при ее появлении, Джон взял Леди за руку, и отвел в укромную часть парка, скрытую деревьями и кустарником. Он обнял ее и нежно поцеловал. Зачем им слова, если все и так ясно. Она пришла. Она согласна. Больше Джону ничего знать не нужно.
- Я рад, что Вы не передумали, - все же нарушил тишину Джон, оторвавшись от ее губ, - Думаю, Вы успешно перенесете нас в Шотландию, мне не хотелось потерять что-нибудь важное по дороге. Не хочу искать свой нос где-нибудь в Бразилии. – ученый рассмеялся и приложил ее  пальцы к своим вискам, - Смотрите и запоминайте. – Он закрыл глаза, фокусируя воспоминания на конкретном месте, в котором они должны были оказаться.
   Мгновение – и они стоят внутри кружевной беседки, увитой плющом и розами. Джон выпустил Леди из объятий и, осмотревшись по сторонам, довольно улыбнулся. Доктор специально выбрал именно это место для конечной точки их телепортации. Беседка находилась в глубине сада, и чтобы добраться до дома, необходимо было пройти несколько сот метров.
- Вот мы и дома. – мужчина протянул Локи руку, - Добро пожаловать в Шотландию – страну вереска и гор.
   Леди взяла ученого под руку, и они неспешно направились по мощенной камнем дороге к дому.
   Шотландия встречала их ласковыми лучами весеннего солнца, что пробивались через кроны канадских кленов и утренней свежестью, наполненной пением птиц. Листьев на деревья пока было немного, поэтому теплый свет заливал дорожку, что вела пару через алею к поместью. Доктор решил не нарушать сложившееся между ним и Богиней молчание. У них есть о чем подумать.
   Если свернуть по дорожке влево и пройти мимо поляны с крокусами, можно увидеть сад в японском стиле. Отец Джона часто бывал в стране Восходящего солнца. Он решал деловые вопросы, но из каждой поездки старался захватить не только кипу документов и нерешенных вопросов. Он привозил фотографии и, самое главное, воспоминания. Именно благодаря этому в их поместье появились уголки, посвященные различным странам. В японской части сада был небольшой водопад, который окружали деревья и небольшой кустарник. Этой весной сакура цвела позднее обычного, поэтому к их приезду сад окрасился в бледно-розовые оттенки цветущей вишни. Когда Джон был маленьким, он мог часами заворожено наблюдать за лепестками, которые падали в воду и кружились в ее потоках в замысловатом танце. Провожая сад глазами, Доктор отметил про себя, что ничего не изменилось. Он и сейчас может провести целый день в этом саду, придаваясь собственным мыслям и фантазиям. Только в этом не было необходимости – самая смелая его мечта сейчас шла рука об руку с ним, улыбаясь и наслаждаясь утренним весенним днем.
   Дорога вдоль аллеи была слегка мокрой из-за влажности, которая является таким же постоянным спутником Шотландии, как и чертополох, способный вырасти где угодно и противостоять чему угодно. Мать давала указания садовникам выпаливать все сорняки, в том числе и любимый Джоном чертополох. Но пурпурный цветок с колючими листьями упорно отстаивал свое место под солнцем, пробиваясь даже сквозь камень, настойчиво заявляя о себе. Когда поместье перешло во владение ученого, он дал распоряжение не трогать это великолепное растение. В нем весь дух Шотландии. С виду грубый и неопрятный, чертополох всегда вызывал в сердце Джона щемящую нежность и восхищение своей стойкостью. Он был прекрасен в своей тяге к жизни и умению выживать при любых обстоятельствах. Nemo me impune lacessit. Никто не тронет меня безнаказанно. Девиз Шотландии.
   Оказавшись у порога большого каменного дома, Доктор остановился и повернулся к своей спутнице. Вот и начинается их путешествие длиной в неделю. Но сейчас ему казалось, что он стоит на пороге не своего дома, а чего-то большего. И там, за дверью, его ждет не привычные комнаты и убранства, а неизведанные дали и новые открытия. Путешествие, длиною в жизнь. Джон обнял Леди за плечи и посмотрел ей в глаза.       
-  Прежде чем мы зайдем в дом, всего одна просьба. - Доктор легко улыбнулся, - На одну неделю постарайтесь почувствовать себя обычным человеком и получить от этого удовольствием., - Джон открыл дверь и, отворив ее настежь, снова повернулся к Локи, - Это значит – никакой магии, - с улыбкой произнес он и скрылся в дверном проеме.

- О, разумеется. Это Ваш дом, Вы здесь хозяин, я - Ваша гостья. Никакой магии. Могу Вам пообещать, - мягко произнесла Леди, проходя в дом.
   Локи с интересом осматривала внутренне убранство и улыбалась своим мыслям. Поравнявшись с Джоном, она легко провела ладонью по его груди и отправилась дальше, вглубь холла. Место ее прикосновения горело ледяным пламенем, проникая сквозь ткань рубашки и касаясь кожи, пробиралось глубже, в район самого сердца, окутывая его одновременно холодом и нестерпимым жаром. 
- Давайте я покажу Вам спальню. – слегка запинаясь, произнес ученый, беря ее за руку, - Вашу спальню, - поправил себя Джон, и повел Леди вверх по лестнице, на второй этаж.
   Спальня была просторной и светлой. Деревянный пол был покрыт ковром с мягким ворсом, а окна занавешены тяжелыми плотными шторами. Большая кровать у одной стены, рядом с ней тумбы и кресло. Противоположная стена полностью была занята двумя книжными шкафами, разделенными окном с широким подоконником. Джон всегда любил такие элементы в Британских домах. Окно выходило в сад таким образом, что утром комнату освещало восходящее солнце, пробивающееся сквозь крону большого дуба, растущего рядом с домом. Подоконник был укрыт мягким покрывалом и подушками. В послеобеденные часы Доктор любил расположиться на нем с книгой и читать до самого заката.
- Моя комната находится напротив. – Джон улыбнулся, - Если Вам что-то понадобиться, просто позовите и через пару секунд я буду у Вас. 
   Большинство комнат в доме были переделаны и отремонтированы после развода родителей Джона. Когда поместье перешло в его владение, он не захотел оставлять напоминания о прежней, некогда беззаботной и счастливой жизни, что была у него в детстве. Свою спальню Доктор оформил в синих оттенках, а комнату напротив – в зеленных. Кто бы мог предположить несколько лет назад, что выбор цветовой палитры окажется настолько удачным.
- Я не знал, что Вы предпочитаете. Да и вообще, я плохо разбираюсь в моде и новых веяниях, - Доктор открыл двустворчатую дверь, что находилась по левую сторону от кровати, - Так что тут всего понемногу. Милости прошу.
   За дверью находилось еще одно помещение, длинное и узкое, представлявшее собой импровизированный шкаф с одеждой. Пару недель назад Джон оформил заказы во всех модных домах, о которых только вспомнил. Chanel, Gucci, Versace, Alexander McQueen, Christian Dior и еще с десяток компаний прислали ему свои последние коллекции. Единственной просьбой, которую высказал Доктор, была цветовая гамма – зелень и золото. Теперь же гардероб ломился от разнообразия фасонов, текстур и оттенков. Можно было решить, что денег у Смита куры не клюют, но это было далеко не так. Большинство счетов принадлежали фирме и управлялись его сестрой, так что незаметно позаимствовать несколько миллионов фунтов не представлялось возможным. У Джона были личные сбережения, которые теперь он с удовольствием тратил. Было на кого.
- Оставлю Вас наедине, - Джон пропустил Леди вперед, давая ей возможность осмотреть свои новые владения, - Я приготовлю нам ужин, а то от всех этих перемещений и путешествий в пространстве у меня жутко разыгрался аппетит. 
   Тихо покинув комнату и прикрыв за собой дверь, оставляя Леди одну, разбираться с обстановкой, Джон направился в сторону кухни. Задержавшись на верхней ступеньке лестницы и оценив степень риска, Доктор все же рискнул повторить трюк из своего детства. Он сел на деревянные перила, и балансируя при помощи рук, съехал вниз, в считанные секунды снова оказавшись на первом этаже. Джон сделал оборот вокруг своей оси, и, осмотревшись по сторонам, с легкой улыбкой направился вглубь дома. На секунду Доктору показалось, что на втором этаже мелькнула тень, но он тут же отмел эту мысль. Какое Локи дело до его ребячества, если рядом с ее комнатой есть гардероб, под завязку забитый одеждой и прочими, безусловно необходимыми, мелочами? Женщина остается женщиной, Богиня она или нет. 
   Кухня встретила Доктора чистотой и готовностью исполнить любой его гастрономический каприз. Осмотрев холодильник и все шкафы по очереди, Джон улыбнулся и, потирая руки, принялся за готовку. Пока все кипело, резалось и жарилось, Джон размышлял о сегодняшнем дне. Впервые в своей жизни он смог совершить путешествие в пространстве и времени. Но этот факт прошел для него незамеченным, потому что все его мысли были заняты Локи. Удивительно, как то, ради чего он работал всю свою жизнь, оказалось настолько незначительным и мимолетным. А вот ее поцелуи и объятия казались сейчас чем-то сродни открытию новой звезды или кометы. Время – великолепная и непознанная составляющая мира. Она меняет все в жизни человека в считанные доли секунды. Перечеркивает ходом минутной стрелки долгие годы стараний, или, с помощью секундной, подгоняет кажущиеся бесконечными часы ожидания. С каждой песчинкой приближает миг неизбежного, но желанного. 
   Закрыв духовой шкаф и поставив таймер, Джон снова направился на второй этаж поместья. В пару шагов преодолев лестничный пролет, ученый перевел дыхание и как можно тише приблизился к комнате Локи. Из приоткрытой двери падал солнечный свет, прочерчивая прямую линию сквозь коридор и теряясь в мягком ворсе ковра. На кровати были разложены вещи, украшения, шарфы и перчатки. Видимо, этот час прошел для Леди в примерках и подборе подходящего образа. Джон улыбнулся, представляя, как его Леди проводит тонкими аристократичными пальцами по шелковой ткани платьев, как перебирает украшения в поисках идеального сочетания, как придирчиво всматривается в свое отражение в зеркале.
   Легко толкнув дверь рукой, Доктор вошел в спальню. Леди стояла возле окна, напротив зеркала в полный рост. Одной рукой она разглаживала складки ткани на подоле платья изумрудного оттенка, а второй придерживала его на своей груди. Молния, располагавшаяся на спине, была расстегнута, открывая ее спину, чуть выступающие позвонки и линию поясницы. Локи бросила на ученого легкий взгляд, сопровождаемый улыбкой, и чуть повела плечами. Повинуясь то ли своим желаниям, то ли ее, Доктор приблизился к ней и провел подушечками пальцев по ее спине, ведя линию от основания шеи, спускаясь вдоль позвоночника к пояснице. Поддавшись искушению, он коснулся ее обнаженного плеча губами, практически невесомо, почти невинно. Подцепив пальцами язычок молнии, Джон осторожно застегнул платье и обнял Леди за плечи.
- Великолепно. – Джон улыбнулся их отражениям в зеркале, - Жду Вас к ужину через 15 минут.
   
   В этот раз Леди появилась с точностью до секунды, легко прошествовав на крытую веранду к столу, на котором помимо приборов красовалась ваза с бордовыми розами. Банально, конечно, но ничего другого Джон не придумал, а розы всегда казались ему беспроигрышным вариантом. Нежные цветы, способные принести не только наслаждение, но и боль.
   Джон отодвинул перед Леди стул и помог ей расположиться за столом, после чего занял свое место рядом с ней. Ему не хотелось садиться напротив или вообще на другой конец стола, как это делали в конце XVIII-го века во всех домах и семействах. Доктор сел под углом к Локи, чтобы не нарушать ее личного пространства, но одновременно и так, чтобы быть рядом. Из окна открывался вид на сад, залитый лучами заходящего солнца.
- Знаете, у меня были просто грандиозные планы на эту неделю, - без задержек начал разговор Джон, - Я даже составил список. О, списки - моя слабость. Когда я учился в колледже, помнится, мне доверяли составлять списки необходимых приборов и химикатов, потому что лучше меня никто не справлялся и я… - Доктор прервал поток своих воспоминаний и непринужденно улыбнулся, - Простите. Это все не интересно. О чем я? Ах да, список. У меня был продуманный план действий, но поразмыслив, я решил от него отказаться и предоставить все воле случая.
   Леди тем временем внимательно изучала свой ужин, недоверчиво поглядывая то на Доктора, то на его творение. Конечно, звезд Мишлен у Джона не было, но какое-какой талант все же присутствовал.
- Это пенне, запеченные с брокколи и сыром пармезан. – пояснил ученый, - Съедобно и безопасно, поверьте мне. И там есть зеленый цвет. – Джон улыбнулся. – А какие планы были у Вас? Может у Вас есть какие-то конкретные пожелания, моя Леди?

…Доктор по десятому разу натирал одну и ту же тарелку, не смея оторваться от созерцания профиля Леди, стоящей у окна. Заходящее солнце преломлялось в ее бокале, придавая белому вину оттенок багрянца и золота. Так символично. Она покручивала свой бокал круговым движением запястья, устремив взгляд куда-то вдаль. Жидкое солнце было полностью в ее власти. Захочет – осушит бокал одним глотком, позволив теплому золоту растечься по венам. Одно движение – и солнечный свет померкнет, пролившись и впитавшись в ворс ковра, мешаясь с пылью и шерстью. Желание – светило останется заточенным в стекле, лишенным свободы, но таким же, как прежде. Джон пригласил в свой дом не просто женщину. Он наслаждается обществом древнего Бога, способного в один миг изменить весь ход истории и жизни миллиардов людей. Что же она выберет: поглотить его целиком, смешать с прахом или же оставить таким, какой он есть, и постараться стать его частью, неотъемлемой и нерушимой, как солнце на небосклоне и в ее бокале?
   Доктор очень редко задумывался о степени безумства своих поступков и мыслей. Он просто поступал так, как велело сердце, интуиция, ум или логика. В случае с Локи все было иначе. Логика твердила, что их отношениям не суждено развиться во что-либо более длительное, чем эта неделя в Шотландии. Ум говорил, что рассчитывать Джону не на что, и его чувства останутся без ответа. Интуиция подсказывала, что Локи не так однозначна в своем поведении и эмоциях, и что все возможно, стоит только захотеть. Сердце же сжималось и трепетало, когда Доктор смотрел в ее глаза.   
   Как будет выглядеть ее лицо, когда гнет мыслей, не дающих покоя при свете дня, отступает и отдает власть в руки лунного света, царящего в ночи? Будет ли оно спокойным и безмятежным, или же сосредоточенным и серьезным? Посетит ли легкая улыбка ее уста, или же они будут искривлены в надменной усмешке? У Джона было столько вопросов, столько предположений и теорий, но ни одного ответа. Эта неделя расставит все по своим местам.
   Доктор подошел к Леди, легко улыбаясь и с интересом заглядывая в ее глаза. 
- Нас ждет десерт? - спросила она, вплотную подходя к нему, - или займемся чем-то из Вашего списка?
- Думаю, что поход в паб и пинту Гиннесса лучше отложить на потом, как и поедание сладкой ваты в парке развлечений. – Джон улыбнулся, но через мгновение ушел в размышления. Столько мыслей роилось в его голове, пока он обдумывал эту неделю, а теперь, когда первый день почти подошел к концу, ни одна из них уже не казалась интересной и увлекательной.
   Неожиданно Доктора посетило воспоминание из далеко детства. Улыбнувшись внезапной идее, Джон посмотрел в окно, вглядываясь в сад в поисках свидетельства неизменности вещей в своем поместье. Столько времени прошло, а дом и сад оставалась прежними. Как будто само время решило сохранить этот уголок мира нетронутым.
- Вы просили показать Вам, что такое Дом. – Доктор взял Леди за руку и расплылся в улыбке, - Экскурсию по поместью устроим позже, а пока,  - ученый направился к выходу с веранды, увлекая Локи за собой, - я покажу Вам одну вещь, без которой для меня не проходил ни один вечер в этом доме.
   Джон направился в сторону высокого дерева с развесистыми ветвями, которое красовалось в нескольких десятках метрах от крыльца веранды. Дерево было старым, поэтому листьев на нем пока было немного, и переплетение ветвей создавало ажурный узор, мягко укрывающий траву на пригорке.
- В июле здесь очень красиво. – Доктор обвел взглядом сад, - Сплошная зелень и тишина. Кажется, что ты попал в какое-то параллельное измерение, где нет ничего, кроме шума ветра в листве деревьев, неба с дождевыми облаками и этого дома. – Ученый оглянулся на поместье, и резко остановившись, внимательно всмотрелся в заросли кустарника, который они только что миновали. Не произнося ни слова, он стремительно направился к растению и скрылся в ветках и зелени. Спустя несколько минут он снова появился перед Леди, держа в руках бутон дикой розы цвета заката. Джон пальцами провел по прядям волос Локи, украшая их цветком.
- Вам очень идет. – Джон отошел на пару шагов и склонил голову на бок, любуясь результатами своего труда, - Есть одна забавная теория про параллельные миры. – ученый вновь взял Леди за руку, и продолжил путь к пригорку, - Исходя из нее, каждое действие человека создает ответвление в другом измерении, создает новую реальность. К примеру, сорвав эту розу и порезав себе палец ее шипами, я создал еще одну параллельную вселенную, в которой этого не произошло, а мы с Вами продолжили свой путь без остановок. – Доктор поднял правую руку на уровень глаз, демонстрируя порез на подушечке безыменного пальца. – Где-то в другом мире Вы не поехали со мной в Шотландию, и я остался в лаборатории, занимаясь каким-нибудь делом на благо Армии, но не таким увлекательным, как эта прогулка. – Джон осторожно снял губами каплю крови с пальца и, повернувшись к Леди, улыбнулся, - Мы пришли.
   Ветви дуба казались бесконечными. Они множились от больших к малым, то встречаясь, то разбегаясь в разные стороны. Крона дерева показалась Джону космосом, в котором течение времени и сама жизнь создали бесконечное количество параллельных вселенных и уникальных миров, о которых он рассказывал Леди несколькими минутами ранее. Каждый лист на дереве был уникальным, со своей историей и жизнью. На одной из крупных нижних веток этого дерева жизни были закреплены качели, представлявшие собой надежный брусок дерева, горизонтально подвешенный на двух мощных веревках, больше похожих на канаты. Такое нехитрое и простое развлечение придумал для Джона дедушка, думая, что хоть так его внук отвлечется от книг и микросхем, и займется более активным видом деятельности.   
- Этот дуб посадил мой прапрапрадед, так что можете не волноваться – его ветви так же надежны и сильны, как шотландский дух. – Гордо и торжественно заявил Доктор, усаживая Леди на скамью и поправляя подол ее платья. Он легко толкнул качели, пуская их в импровизированный полет.
  Сам того не подозревая, Джон МакДональд старший увлек своего внука звездами. Сколько ночей провел юный ученый, взмывая в небо и представляя себя исследователем глубин космоса. В детстве все кажется таким простым и понятным. Только протяни руку – и звезда у тебя в кармане, обжигает и одновременно холодит своим ярким голубым сиянием. Дунешь – и облака рассеиваются, открывая взору бледно-желтый круг Луны, на котором при желании и должном воображении можно разглядеть цветущие сады и земляничные поляны.
- Когда я был маленьким, я часто проводил время под этим дубом, - Джон оттянул качели на себя, - Бедный, он выслушал в свое время столько бредовых идей, - ученый рассмеялся и с силой толкнул качели вперед. Локи ответила ему звонким смехом. Ткань ее платья развивалась на ветру, создавая неповторимое ощущение полета и свободы. Сегодня они оба были свободны.
   Доктор обошел дерево и встал лицом к Локи, наблюдая за тем, как ветер в ее волосах постепенно стихает, по мере замедления движения качелей. Леди решила не дожидаться полной остановки и выждав подходящий момент, спрыгнула на землю, оказавшись в объятиях ученого.
   Джон не удержался на ногах и рухнул на мягкую траву, утягивая Леди за собой. Их смех сменился на приглушенное дыхание. Доктор внимательно всматривался в ее глаза, пытаясь отыскать там хоть малую толику тех чувств и эмоций, которые испытывал сам. То ли лучи закатного солнца играли с его воображением, то ли веселье придало ее глазам такое выражение, но Джону показалось, что Леди смотрит на него не с былым высокомерием, а с интересом и даже нежностью. Не думая о том, что он делает, Доктор обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.
   Солнце почти спряталось за горизонт, а Джон продолжал самозабвенно целовать Локи, и где-то в его сердце крепла уверенность, что во всех параллельных мирах он был так же счастлив, как в этот вечер, лежа на траве под тенью старого дуба и держа в объятиях самое прекрасное существо во Вселенной.

12 апреля, вторник.

…Джон резко распахнул глаза и сел на кровати. Темнота окутывала его, и лишь мерный звук бьющих по стеклу капель весеннего дождя указывал на то, что сон закончился, и ученый снова оказался в реальности. Постель была измята, одеяло, не выстояв в неравной борьбе, упало на пол, а подушки были разбросаны по кровати. Доктор провел ладонями по лицу, пытаясь отогнать остатки сна, и, поднявшись, подошел к окну. Джону так давно ничего не снилось, что он уже и забыл, насколько ночные видения могут быть осязаемы и реальны. Светало.
———
   Доктору снилось звездное небо, так непохожее на то, что он видел прошлым вечером в своем поместье, когда обнимал Леди и слушал ее рассказы. Он гулял по садам, поражающим воображением обилием форм и причудливыми видами растений. В глубине сада Доктор нашел дерево с ажурными ветками, утопающими в цвету и золотых яблоках, и уходящими далеко ввысь, к неведанным звездам и планетам. На одной из ветвей сидела птица, отдаленно напоминавшая белоголового орла, с той лишь разницей, что перья ее были пурпурно-синего оттенка, а глаза слишком умными и по-человечески проникновенными. «Тебе здесь не место, смертный» - произнесла птица, слегка покачиваясь на ветвях. Голос ее был глубок, а взгляд печален, будто она видела рождение и закат галактик, расцвет и падение цивилизаций, о существовании которых ученый мог только догадываться. И сам Джон nоже был у нее как на ладони. «Я ищу Локи» – упрямо заявил ученый, оглядываясь по сторонам в выборе направления своего пути. «Все его ищут, но не всем дано отыскать» - склонив голову на бок, ответила птица, прикрывая глаза от внезапно налетевшего порыва ветра. Лепестки взмыли в воздух, и, подхваченные воздушными потоками, унеслись прочь, к золотому дворцу, возвышающемуся на горизонте. Доктор отправился следом за ними, ведомый интуицией и желанием найти ответы на свои вопросы.
   Что только не встретилось Джону на пути к дворцу. Он видел юных дев, купающихся в озере; охотников, преследовавших невидимых зверей; детей, собирающих стеклянные цветы на опушке леса. Почти дойдя до цели, Доктору преградили путь три женщины разных возрастов. «Поведаем твою судьбу, смертный» - хором отозвались они, но Джон только покачал головой. Знать свое будущее ему не хотелось, ровно как и судьбу своего мира и вселенной в целом. Есть вещи, которые людям знать не следует. «Благодарю, дамы, но я обойдусь без подобных знаний» - склонив голову, ответил ученый и продолжил свой путь, оставив старуху, женщину и юную деву на перекрестке.
   До золотого дворца оставалась совсем немного, когда Джон обнаружил, что путь ему преграждает обрыв. Подойдя к краю и взглянув вниз, Доктор увидел звезды, такие же, что и над его головой. Иной мир – иные законы и правила. Ты всего лишь мелкая точка на карте бесконечности, что окружает тебя со всех сторон, опутывая страхами и сомнениями. Земля под его ногами задрожала, и Доктор упал в бездну без времени и пространства. Эмоции разом нахлынули на него, сметая на своем пути остатки разума и здравого смысла. Ни осталось ничего, кроме пустоты и чувств, смешанных воедино и разрывающих его изнутри. Страх, боль, ненависть, тоска, любовь – все это наполняло Джона и одновременно опустошало душу. Все это было пугающе прекрасным. Кто в состоянии вынести такое испытание? Только Бог.
———
   Джон мотнул головой, вырываясь из объятий воспоминаний, и перевел взгляд на часы. Шесть утра. Приняв контрастный душ и одевшись, ученый решил отвлечься от странных мыслей и приготовить завтрак. Он тихо вышел из своей спальни, и, стараясь ступать как можно тише, направился вниз. Пару раз лестница предательски скрипнула, и Доктор мог только надеяться, что его Леди спит крепким сном и видит прекрасные сны. День предстоял насыщенный и увлекательный, поэтому необходимо было запастись энергией и хорошим настроением для осуществления всех намеченных планов. 
   Готовить в костюме и галстуке было бы, по крайней мере, странно, поэтому Джон остановил выбор на обычных джинсах темно синего цвета и белой кофте с длинным рукавом. Поверх нее ученый одел черную футболку с принтом. Закатав по привычке рукава до локтя, Джон принялся осматривать содержимое холодильника и множества ящиков, наполненных съестными припасами. Решив не тратить время на приготовления чего-то вычурного, Доктор аккуратно расставил на столе ингредиенты для блинного теста.
   В свое время он много провел на кухне, помогая матери своей вечной беготней и не прекращающимися разговорами на различные темы. Она только кивала и улыбалась, изредка задавая вопросы. Ее жизнью было искусство, а не наука с ее заумными терминами и отстраненностью от реального мира. С картинами все намного проще: кисти, краски, холст, время и вдохновение – и произведение готово. Его можно повесить на стену в прихожей, или подарить друзьям. С научными открытиями дела всегда обстояли сложнее. Множество расчетов, эксперименты, снова расчеты, цифры, формулы – и так по кругу. Порой результата нет в течение многих десятилетий. Либо техника не поспевает за полетом человеческой мысли, либо не открыты некоторые химические элементы и соединения. Приходится ждать, терпеливо храня идеи в закромах памяти, совершенствуя и оттачивая их день ото дня.
   Выпечка была чем-то средним между наукой и искусством, сочетая в себе в равной степени эти два типа человеческой деятельности. С одной стороны: точный расчет ингредиентов, подбор правильно состава продуктов, мерные чаши и бегущие стрелки весов, отмеряющих необходимое количество и пропорцию составляющих. С другой: вдохновение и соответствующее настроение, немного хаоса и неопределенности, разнообразие цветов, текстур и вкусов, дающих каждый раз свое уникальное сочетание. Как бы то ни было, но именно готовка приносила Джону приятные воспоминания о детстве и часах, проведенных с матерью.
   Все свободные поверхности на кухне были покрыты мукой, масло на сковороде шипело и пенилось, когда на нее выливали очередную порцию теста. Банки с джемом сиротливо ютились в углу стола, ожидая своего часа, а недавно взбитые сливки охлаждались и приходили в себя в холодильнике. Во всем этом хаосе Доктор чувствовал себя как рыба в воде. Напевая незатейливый мотив себе под нос, ученый с интересом рассматривал результат своих трудов. Каждый новый блинчик, снятый с огненной поверхности сковороды, не был похож на предыдущий. Пенистые пузырьки и оливковое масло наделяли каждый блин уникальным узором. На одном была поверхность некой далекой планеты, на втором – цветущее дерево, на третьем – россыпь звезд и туманности.  Выключив плиту и выложив блины на тарелке в виде конвертиков, Джон прихватил еще несколько составляющих идеального завтра и направился верх по лестнице.
   Трижды постучав, Доктор плечом толкнул дверь и осторожно зашел в спальню. Леди сонно улыбнулась и потянулась, чуть приподнимаясь на кровати и принимая сидячее положение.
– Доброе утро, Ваше Величество. -  Доктор поставил большой поднос на край кровати, присаживаясь рядом, - Надеюсь, Вам хорошо спалось.
   На подносе красовался графин со свежевыжатым апельсиновым соком, тарелка с блинчиками и несколько вазочек, наполненных разнообразными джемами, медом и густыми сливками, производства графства Девон. Ученый искренне надеялся, что его Богиня не считает калории и не следит пристально за своей фигурой. Можно ведь иногда побаловать себя излишествами? Жизнь человека слишком коротка, чтобы ограничивать себя и лишать мелких радостей существования. Жизнь Богов же бесконечна, и именно мимолетные удовольствия наполняют ее смыслом, и не позволяют сойти с ума.
- Что? – Леди улыбалась, а взгляд ее был направлен куда-то вверх, на его прическу. – Ну что? – Джон рассмеялся, наблюдая за тем, как его Богиня прикрывает рот ладонью, пытаясь сдержать улыбку. Доктор встал с кровати и подошел к зеркалу, стоящему возле окна. Его отражение было вполне обычным, если не считать волос, отливающих сединой. Постареть за одну ночь Джон явно не мог, да и на колдовство это было не похоже, а вот утренний марафон с готовкой и последующим выпеканием блинчиком вполне мог повлиять на его внешний вид. Видимо Доктор увлекся и не заметил, как испачкался в муке. Запустив пятерню в волосы и ероша их, Джон избавился практически от всех последствий своих утренних кулинарных приключений. 
- Порой я бываю слегка рассеян, простите. – Джон снова опустился на край кровати Леди, подбирая под себя одну ногу. Есть ему совсем не хотелось, но от сладкого отказаться не было сил. Доктор наклонился к Локи и легко коснулся губами ее лба. Отстранившись и задорно улыбнувшись, он запустил палец в вазочку с клубничным джемом, и с удовольствием отправил лакомство в рот.
   Из приоткрытого окна пахло утренней свежестью и влажностью после ночного дождя. Солнце все еще пряталось за облаками, не желая выбираться из под теплого и пушистого одеяла. День обещал быть чудесным. Джон с большой радостью остался бы в этой спальне, смеялся и рассказывал нелепые истории своей жизни, слушал бы о далеких мирах и планетах, любовался бы улыбкой на лице Локи и блеском ее глаз. Но Джон хотел показать Леди свою родину, поэтому посиделки за чаем придется отложить.
- Предлагаю съездить сегодня в Глазго. Погуляем по городу, посмотрим на старую архитектуру, напугаем пару чаек, пообедаем в местном пабе. Сегодня как раз футбольный матч национального первенства, Селтик против Глазго Рейнджерс. –Джон посмотрел в окно, прикидывая в уме план их путешествия и прогулки, - Буду ждать Вас примерно через час внизу. Захватите с собой что-нибудь теплое, после ночного дождя на улице прохладно.
   Зачерпнув напоследок еще немного джема, Джон встал и направился к выходу.  Уже почти закрыв дверь в спальню, Доктор вспомнил, что не сделал одну важную вещь.
- Чуть не забыл. - Его лицо появилось в проеме, - Приятного аппетита!
   Окончательно закрыв за собой дверь, Джон присвистывая направился в кухню. Необходимо было ликвидировать последствия битвы за блинчики, а параллельно привести мысли в порядок. Сегодня он покажет Богу жизнь простых людей. Доктор готов был сделать все возможное, чтобы Локи это понравилось, и она хотя бы на время почувствовала себя счастливой.

…Ягуар E-Type темно зеленого цвета на огромной скорости несется меж рядами высоких деревьев, высаженных вдоль обочины и устилающих своей тенью влажную от дождя дорогу. Тонкие пальцы до боли в костях сжимают руль, тело бросает то в жар, то в холод. Утренний туман стелется по холмам и долинам, окутывая машину и водителя в ней непроницаемой пеленой, застилая глаза. Музыку, доносящуюся из колонок практически не слышно, настолько громко стучит кровь в ушах. Виной всему – легкое касание любимых пальцев, брошенный вскользь взгляд и жаркий шепот, проникающий глубоко внутрь, и разливающийся сладким вином по венам, опьяняя и дурманя рассудок. 
   Джон не был уверен, что пропущенный им светофор когда-либо существовал в реальности. Он даже не был уверен в своем собственном существовании. Дорога казалось бесконечной прямой в никуда. В мире не осталось ничего, кроме капель дождя на стекле и близости ее тела. Доктор вывернул руль, и, свернув с дороги, остановил машину на обочине. Ему просто жизненно необходимо было почувствовать твердую почву под ногами.
   Реальность начала возвращаться вместе с шумом ветра в кронах деревьев и запахом влажной земли. Доктор расхаживал вдоль машины, то и дело запуская руки в волосы и проводя ладонями по лицу. Настолько потерять контроль над собой было непривычным для ученого. Но Локи действовала на него непредсказуемым образом. Ей даже не нужно пользоваться магией, чтобы заставить его сердце биться чаще, а мысли путаться. Обычно люди называют это страстью, но желания Джона выходили за рамки этого простого и ограниченного слова. Доктор пока не был готов признаться себе в том, какое же слово описывало его чувства.
   Немного придя в себя и успокоив дыхание, Доктор снова вернулся за руль автомобиля. Леди встретила его безмятежной улыбкой и взглядом, полным раскаяния и сожаления. Он не поверил ни на секунду. Ученый хотел высказать ей все, что думает по поводу ее небольшого спектакля, но фразы застревали в горле и он просто молча смотрел на нее, пока не подобрал нужные слова.
- Просто не делайте так… – Джон посмотрел Локи в глаза, и серьезность в его взгляде тут же сменилась лукавством, -…пока я веду машину.
   Остаток пути прошел в спокойствии и тишине, изредка нарушаемыми песнями по радио или обращением ведущего новостей. Машину Джон припарковал на центральной площади Глазго – George Square. Город встретил их дождем и прохладным ветром, который ощущался еще холоднее после тепла машины. Леди закуталась в куртку, подняв воротник и пряча руки в рукава. Доктор решил переждать дождевой заряд в одном из торговых центров. Buchannan Gallery находилась совсем рядом, в ней было много магазинов, кафе и развлекательных площадок. Весьма подходящее место для того, чтобы дождаться солнца и скоротать время перед футбольным матчем.

   Джон уже успел пожалеть, что решил спрятаться от мелкого дождя в торговом центре. Стоило Локи увидеть перед собой необъятные площади, занятые магазинами всех марок и мастей, яркий блеск витрин и призывные вывески, как весь остальной мир перестал для нее существовать, сузившись до размеров одной примерочной кабинки. Они переходили из магазина в магазин, от вешалки к вешалке. Доктор не мог взять в толк одного: почему, имея дома целую комнату вещей от лучших модельеров мира, его Леди с радостью, и каким-то маниакальным удовольствием, сгребает в охапку одежду таких марок, о которых он ни разу и не слышал?
   Доктор покорно сидел на мягком диване в одной из примерочных, держа в руках все то, что собиралась примерить Локи. Разные ткани и текстуры, много золота и зелени – его Леди была верна себе. Мужчины, сидевшие рядом с ним или в креслах по периметру комнаты, с пониманием смотрели на Джона, ободряющее улыбаясь и всем своим видом давая понять, что мужское братство способно выдержать и не такие испытания, как ожидание своей второй половинки в течение нескольких часов и бесконечного количество одежды.
    Как же приятно было Джону видеть выражения лиц этих несчастных, когда к нему из кабинки вышла Локи, красуясь в платье фасона ампир, с яркими зелеными узорами и золотым поясом под грудью. Она сняла кеды и вышла босой, аккуратно ступая на носочках по мягкому ковру примерочной комнаты. Ее волосы были распущены и струились темной шелковой волной по плечам и спине. Леди повернулась несколько раз вокруг своей оси, придерживая подол платья длинными тонкими пальцами. Джон сделал многозначительный вид и кивнул, отвечая улыбкой на ее воздушный поцелуй, посланный прежде, чем скрыться в кабинке для примерки очередного наряда. 
   Закончив опустошать очередной магазин и карточный счет Доктора Смита, пара направилась изучать список предложений в других магазинах и бутиках. Доставку купленного Джон оформил на дом, рассудив, что ходить с ворохом пакетов и коробок будет, по крайней мере, не совсем удобно. Неожиданно внимание ученого привлекло что-то в дальнем конце прохода.
- Не могу поверить, что она все еще здесь! – Доктор крепче сжал ладонь Локи в своей руке, и быстрым шагом повел её мимо витрин, в дальний угол холла. – Интересно, она еще работает? – пара подошла к старой кабинке для мгновенных фото.
   Джон с интересом принялся изучать потертые надписи и запавшие кнопки на аппарате, подсвечивая их своей звуковой отверткой и пытаясь разобраться, принимает ли автомат деньги. Ученый было принялся рыскать в карманах в поисках мелочи, но неожиданно раздался щелчок, кабинка изнутри осветилась яркой вспышкой, и в специальном отделении появился язычок фотобумаги, с пока что единственной фотографией на ней. С небольшим интервалом последовало еще три вспышки и приглушенные ругательства на незнаком Джону языке – и вот он держит в руках полоску с четырьмя фотография своей Леди. Выражение ее лица на снимках бесценно: на первом интерес, на втором изумление, на третьем растерянность, а на четвертом - раздражительность и злость. Доктор лишь улыбнулся, и, отодвинув шторки кабинки, вошел внутрь.
   Внутри было тесно, высота аппарата явно не была приспособлена для высоких шотландцев, поэтому Джону приходилось сутулиться и наклонять голову на бок. Локи стояла, прижавшись к одной из стен и делала вид, что поправляет прическу и разглаживает складки на одежде.
- В таких местах положено делать фотографии. Вы знаете, что такое фотография? – Богиня коротко кивнула, - Обычно тут делают официальные фото, но мы не будем следовать правилам. - Доктор рассмеялся и сел на стул, бесцеремонно усаживая Леди к себе на колени и обнимая ее за талию одной рукой. Второй он вновь достал отвертку, и, направив ее на панель с кнопками, что находилась на стене, внес корректировки в программу.
- Смотреть нужно сюда. – Джон указал рукой на небольшой объектив камеры на уровне их глаз, - Аппарат делает фотографии с интервалом в пол минуты, так что у нас будет время сменить позу или придумать что-нибудь интересное, - внутри раздалось приглушенное электронное тиканье, частота которого нарастала по мере истечения отведенных 30 секунд. Поэтому Доктор просто обнял Локи и прижался своей щекой к ее щеке, улыбаясь широко и радостно, настолько, насколько мог. Щелчок, вспышка, и еще 30 секунд, чтобы поцеловать ее в щеку и застыв на секунду, вновь поцеловать, но уже в губы. И так щелчок за щелчком, вспышка за вспышкой, улыбки, смех и короткие фразы, суета и стесненные движения.   
   Выйдя из кабинки, Джон чувствовал себя подростком – зацелованным, со сбившимся дыханием и абсолютно счастливым. Слегка подрагивающими пальцами он собрал с пола выпавшие полоски с фотографиями. Сохраненное на бумаге воспоминание. Может, эта неделя единственное, что у него есть на данный момент. Время пролетит, родится новый мир, а фотографии останутся с ним, как и воспоминания в его сердце. Доктор провел подушечками пальцев по любимому лицу на фотографии, и улыбнулся собственным мыслям. Может, ее эти воспоминания будут согревать так же, как и его самого? Легкое прикосновение к плечу вырвало ученого из размышлений, и, обернувшись, он улыбнулся Локи, убирая фотографии в карман брюк.
- Может, Вы проголодались? – Доктор подставил свой локоть Леди, и она с радостью взяла его под руку, - Пропустим по пинте Гиннесса, перекусим и отдохнем немного. Тут недалеко есть один интересный паб.

   Покинув торговый центра и сбежав по ступенькам, пара направилась в сторону одного из самых старых пабов в Глазго – «The Lauder's». Дождь практически закончился, оставив после себя влажную мостовую и свежий воздух. Джон любил такую погоду, с прохладой и сыростью. Даже то, что ему было немного холодно в одной тонкой кофте, не смущало ученого. Он привык к прохладе и воспринимал ее как должное, а то, что именно такой погодой его встречала любимая Шотландия, давало Джону некий знак, что все идет правильно и именно так, как ему того хотелось. Пройдя мимо концертного зала, в котором выступают лучшие оперные исполнители и симфонические оркестры мира, пара свернула влево, и, пройдя еще несколько десятков метров, остановилась у старой и потертой деревянной двери.
   Паб встретил их теплом, ароматом пива и громкими криками футбольных болельщиков. Команды только вышли на поле,  шло представление игроков и судей, разбор тактики и статистики выступлений. Великое шотландское противостояние: Глазго Рейнджерс и Селтик. Помещение паба было разделено на зоны: бар для желающих выпить и только, обеденная зона вдоль окон без единого свободного места, и отдельная часть, отведенная для некого подобия уединения и спокойствия. Джон нашел свободный столик на двоих, и оставив Леди наедине с меню, вернулся в бар, чтобы заказать напитки.
   Когда ученый возвращался за столик с двумя пинтами Гиннеса, болельщики Селтика на стадионе затянули гимн своей команды, и большая часть посетителей паба подхватила знакомый мотив, заполняя помещение хрипловатым пением.
When you walk through a storm,
Hold your head up high
And don't be afraid of the dark.
At the end of the storm,
There's a golden sky
And a sweet silver song of a lark.
   Леди внимательно следила за происходящим на экране, изучая непривычный для себя вид земной игры, и явно удивляясь поведению людей на стадионе. Джон сел рядом и поставив бокалы на стол, принялся тихо подпевать песне, знакомой с детства. Только сейчас она приобрела совсем иной смысл. Доктор не отрываясь смотрел на Локи, ее профиль, красивую тонкую шею и аккуратные запястья, обнимающие бокал с напитком. Капли стекали по ее пальцам, напоминая о недавно прошедшем дожде.
Walk on through the wind.
Walk on through the rain,
Though your dreams
Be tossed and blown.
Walk on. Walk on.
   Трибуны стадиона окрасились в цвета клуба: зеленый и белый. Дружное пение на стадионе вторило посетителям паба, смешиваясь в один коктейль из веры и непоколебимой уверенности в своей любимой команде. Даже бармен на время отставил свои краны и бокалы, утирая предательскую слезу от нахлынувших воспоминаний.
When you walk through a storm,
Hold your head up high
And don't be afraid of the dark.
At the end of the storm,
There's a golden sky
And a sweet silver song of a lark.
   Доктор продолжал подпевать, тихо и неловко, боясь, что Локи повернется и прочтет в его глазах то, в чем он сам себе еще не до конца признался. Пусть она думает, что все это лишь дань игре, футболу и коллективному сознанию.
Walk on through the wind.
Walk on through the rain,
Though your dreams
Be tossed and blown.
Walk on. Walk on with hope,
Hope in your heart
And you'll never walk alone.
You'll never walk alone.
You'll never walk alone.
   Песня закончилась, люди заняли свои места. Свисток судьи возвестил о начале матча, и с первых минут Селтик навязал игру и обозначил свое преимущество. А Доктор, крепко сжимая руку Локи в своей, думал о том, что теперь она никогда не будет идти по жизни одна. У нее есть человек, который любит ее всем сердцем. Джон готов был скрасить хотя бы короткий отрезок ее вечной жизни, пройдя его с ней рука об руку, вместе.

Music: Gerry And The Pacemakers - You'll Never Walk Alone

…Последние минуты матча выдались самыми напряженными – при желании можно было услышать, как умирают в агонии миллионы нервных клеток болельщиков, нервно переминающихся с ноги на ногу и дергающих свои волосы, в попытке хоть как-то унять волнение.  Общий запал и буря эмоций захватили Леди и увлекли в водоворот событий, происходящих на экране. Весь второй тайм она не отрываясь следила за игрой, переживая за «Селтик» как болельщица со стажем. Второй раз за день Джон ловил восхищенные, и одновременно завистнические взгляды окружающих.
   Доктор чуть было не пропустил решающий гол, настолько впечатлил его вид Леди, которая сейчас выглядела настолько необычно, что у ученого перехватило дух. Он хотел показать ей жизнь, желая, чтобы она почувствовала себя обычным человеком, испытав простые эмоции и переживания. Без царской одежды, в джинсах и кедах, с подколотыми обыкновенной заколкой волосами, в окружении разгоряченных болельщиков с окраин Глазго, распивая ирландский Гиннесс и откровенно переживая за исход игры, Локи выглядела божественнее, чем когда-либо. Только сейчас Джон понял, что перед ним Бог, могущественный маг и одно из самых удивительных существ во Вселенной. Все ее движения были пропитаны скрытой силой, фразы и слова наполнены врожденным превосходством, а голос – властью, скользящей в каждой нотке.
   Еще одно невероятное открытие Джон мог бы совершить в тот момент, когда Леди, в порыве радости от победного гола, обняла его и поцеловала, рассмеявшись радостно и беззаботно. Как же хотелось верить искренности блеска ее глаз, тому свету, что они излучали, верить, что все это предназначено только ему. Доктор почти поверил, но только почти. Прошло слишком мало времени, но стена льда между ними становилась все тоньше, и совсем скоро она треснет и с грохотом рухнет, позволяя чувствам завладеть сердцем и почувствовать себя счастливой.
   Когда пара покинула паб, был уже вечер. Тяжелые серые облака неспешно двигались к горизонту, унося с собой дождь и оставляя лишь прохладу и свежесть. Они шли по центральной улице Глазго, и Джон старался просто насладиться каждой минутой, проведенной рядом с Леди. Город постепенно примерял вечернее убранство, зажигая огни фонарей и витрин, рассматривая свое отражение в лужах и влажной мостовой, превратившейся в зеркало. Вдалеке звучала волынка и барабаны, и Доктор ускорил шаг, узнав мелодию.
   На перекрестке, в окружении толпы зевак и случайных прохожих, выступала местная достопримечательность – фолк-группа Clanadonia. Пятеро мужчин, одетых в килты и сапоги из мягкой кожи, с обнаженными торсами, не смотря на прохладу вечера и опускающийся туман, били в барабаны и сжимали меха волынок, наполняя улицы вечернего Глазго старинной музыкой, относящей к делам давно минувших дней. Джон отвел Локи  в сторону  старой полицейской будки, которых на улицах его любимого города было множество. После дождя она пахла влажным деревом и была пронзительного синего цвета. Такие будки были популярны в 60-е годы, и спасли немало жизней простых жителей британских городов. По сути, они служили телефонным аппаратом для связи с представителями правопорядка, пожарных или медиков. Ученый испытывал необъяснимую любовь к этим предметам старины, бережно хранимым жителями города как память о былых временах.
   Джон обнял Леди за талию, прижимая ее спиной к своей груди, и положив голову ей на плечо, легко коснулся губами её шеи. Они просто стояли какое-то время и слушали древние мелодии, исполняемые современными музыкантами. Переплетение прошлого и будущего, соединенного в настоящем. Дух истории, танцующий в свете неоновых витрин. Локи была бессмертной, прожившей множество веков и видевшей рассвет и закат цивилизаций, рождение и смерть планет. Но сегодня ее глаза светились детским восторгом, а на щеках играл румянец молодости и беззаботности. Жизнь Джона была просто мгновением, но сейчас его взгляд выдавал в нем человека, видевшего слишком многое и знающего то, что остальным постичь не дано. Но сейчас, когда ее рука в его руке, и сердца обоих бьются так близко друг от друга, не имело значение ничего, кроме ветра, облаков и звуков волынки. «Что-то старое, что-то новое, что-то голубое» - вдруг мелькнуло в голове у Доктора, и он улыбнулся своим мыслям. Не бывать такому. Он был в этом почти уверен.
   Музыка сменилась аплодисментами, и вскоре на перекрестке ни осталось никого, кроме нескольких человек, так же наслаждающихся вечером, как и пара возле синей полицейской будки. Где-то в стороне звякнул дверной колокольчик, и влажный воздух смешался с запахом чего-то сладкого и горького одновременно, щекоча нос ароматом цитрусовых и ванили с медом.
- Давайте напоследок заглянем в тот магазин. – Джон указал на угловое здание, на первом и втором этажах которого разместился интересующий его объект, - Когда я впервые его увидел, то подумал, что там продают пирожные и сладости. – Ученый открыл перед Леди дверь, впуская ее в помещение, - Оказалось, что это мыло и шампуни. 
   Помещение магазина было небольшим, но уютным. Всё свободное пространство было занято стеллажами и полками, на которых, как сокровища в лавке старьевщика, красовались баночки, тюбики и коробки с различными косметическими средствами. На столах красовались огромные куски мыла всевозможных цветов и ароматов. Вся косметика данной марки была натуральной и сделанной вручную. Доктор был уверен, что Леди оценит ассортимент предложенного товара, и они уйдут из данного магазина с ароматными покупками. 
   Скупив, наверное, половину магазина, пара отправилась дальше, теперь уже по направлению к тому месту, где Джон припарковал машину. Пора было возвращаться домой. Джону не хотелось возвращаться потемну, учитывая произошедшее утром. Дойдя до машины, учены было хотел уложить пакеты с покупками в багажник, как вспомнил о выпитом в пабе количестве алкоголя. Гулять и веселиться было приятно, и он списал легкое головокружение на присутствие рядом с ним Локи, ее улыбку и поцелуи. Сейчас же витые пинты пива решили напомнить о себе, попутно разбудив совесть и чувство ответственности.
- Я вдруг вспомнил, что не могу вести машину в таком состоянии. – Доктор виновато улыбнулся, смотря Локи в глаза, - Придется нам обратно добираться на такси. Не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за моей безответственности.

…Утро выдалось пасмурным и прохладным, полностью соответствуя настроению Джона. Как ни пытался он отогнать мрачные мысли, как ни старался не придавать значения тому, что произошло вчера вечером – попытки оказались тщетны. Доктор способен был перенести многое, мог не обращать внимания на мелочи, но неуважительное отношение к себе он терпеть не собирался.
   Оказавшись вчерашним вечером посреди своей гостиной, Доктор не сразу осознал, куда исчезла улица, шум машин и крики чаек над головой. И только увидев каминную полку со старыми часами и не ощутив прикосновений ветра на своей коже, ученый почувствовал неприятный укол досады, смешанной с обидой и разочарованием. Ядовитая смесь проникала под кожу и разливалась по телу, наполняя его тяжестью и сковывая сердце холодом.
   Леди сделала вид, что ничего неординарного не произошло, и, с легкой улыбкой, направилась в свою спальню, дабы опробовать купленные несколькими часами ранее новинки косметической индустрии Великобритании.  Джон, постояв какое-то время посреди прихожей, со вздохом направился в сад, где и провел практически всю ночь. Встречал рассвет он на тех самых качелях, которые еще помнили ее смех и шорох ткани платья, взмывающего вверх и легкой волной ниспадающего следом за движениями ветра. Если напрячь зрение, можно было увидеть примятую траву в том месте, где ученый обнимал Локи и целовал, наслаждаясь блеском звезд в ее глазах.
   Джон покачивался на качелях, устроив свою голову на руке, обнимающей шершавую веревку, уверенно поддерживающую его вес и убегающую вверх, и теряющуюся в ветвях старого дуба. Мысли в его голове были так похожи на росу, в утренний час усеявшую поляну цветов под его ногами. Капли прохладной влаги стекали по лепесткам полевых цветов, заставляя хрупкие растения вздрагивать и прижиматься ближе друг к другу от холода. Также и мысли ученого скатывались тяжелыми каплями и падали куда-то вниз, с гулким эхом ударяясь о щит его терпения и спокойствия. Каждая новая капля была больше предыдущей, и мысли, одна за одной, подтачивали фундамент того хрупкого равновесия, на котором покоилась его уверенность в себе и в свои силы. Неясная тревога окутывала сознание Доктора, и капли-мысли градом посыпались на беззащитное сердце, унося с собой боль и обиду, обнажая задетое самолюбие и достоинство – единственное, что осталось у Джона после того, как он отдал свою душу и сердце в руки древнего Божества. 
   Шум двигателя и шуршание колес по гравию возвестило о том, что вчерашние опустошение прилавков магазином и кошелька ученого не было сном, ровно как и все остальное, последовавшее после. Джон спрыгнул с качелей и направился к главным воротам, чтобы поприветствовать курьеров и, расписавшись за доставку, забрать то, что причиталось Леди. Коробок и пакетов с покупками оказалось так много, что пришлось воспользоваться предложением двух парней из службы доставки, чтобы отнести все это в дом. Холл поместья и центральная лестница теперь напоминали выставочный зал какого-то дорого бутика, уставленного различными новинками в красивых обертках и упаковках. Попрощавшись с курьерами и расставив обновки по полкам и шкафам в гардеробной, Джон спустился на крытую веранду.
   Солнце неохотно поднимался из-за горизонта, то и дело кутаясь в тяжелые серые облака, как в одеяло, не желая являть людям свой заспанный облик. Над чашкой чая поднимался пар, и на поверхности напитка кружилась поземка, напомнившая Джону один февральский вечер. Пара кружится в танце, играет джаз, и их тела настолько близко друг к другу, что у стороннего наблюдателя не остается и тени сомнения, что перед ним страстные влюбленные, проводящие очередной романтический вечер вместе. Но то была всего лишь первая их встреча из многих. Тогда она поцеловала его первой.
   Горячий чай обжигал горло и разливался теплом внутри, обволакивая растревоженную душу и успокаивая нервы. Солнце, показавшись на мгновение из-за облаков, тут же спряталось вновь, и небо заволокло непроницаемой серой пеленой. В проеме двери появилась фигура, и через минуту Леди опустилась на стул напротив ученого.
- Что происходит? –голос у нее был все так же прекрасен, несмотря на стальные нотки, звучавшие в нем неясной угрозой.
- В том и дело, что ничего не происходит, Ваше Величество. – Джон бросился мимолетный взгляд на Локи, и обратил свое внимание на свинцовые тучи, медленно двигающиеся по небу. Напряжение в помещении нарастало, и чем закончится сегодняшний день – небольшим моросящим дождем или ливнем с ураганным ветром – оставалось неясным.
- Помните, о чем я просил Вас, когда мы только прибыли в Шотландию? – Доктор внимательно посмотрел на Леди. – Никакой магии на протяжении недели. Семь дней без волшебства. Одна неделя! – Джон непроизвольно повысил голос, но тут же взял себя в руки. – Неужели я о многом просил? Это ведь совсем не трудно – почувствовать себя обычным человеком.
   Леди выпрямилась на стуле, и выражение ее лица стало непроницаемым, а губы сжались в тонкую линию. Джон поднялся из-за стола и принялся расхаживать по веранде.
- Только не говорите, что Вам не понравилось. Я прекрасно видел, как Вы вели себя в пабе, и в магазине, и на улице. Признайтесь, что на какое-то время забыли о том, кто Вы. – Доктор остановился и провел ладонями по волосам, ероша и без того отсутствующую прическу. – Не нужно так многозначительно улыбаться и сверлить меня взглядом, Вы не обманите меня и себя, я видел, нет…я чувствовал, что Вам было весело! И мне было хорошо, я давно так не веселился и не получал удовольствия от обычных вещей.  
   Ученый улыбнулся, и воспоминания о хмеле в голове, улыбках, смехе и поцелуях заполнили его мысли, сглаживая острые углы от обиды и разочарования. Но прилив был кратковременным, и вода отступила, стоило только Джону взглянуть на Локи, и все его мрачные мысли вновь обнажились острыми скалами на дне его сознания.
- Но Вам нужно было все испортить, не так ли? Не можете позволить, чтобы все шло своим чередом, отдать контроль над ситуацией кому-то другому, так? – Доктор опустился на стул, и придвинул его ближе, чтобы оказаться рядом с Леди. – Вы думаете, я слеп, как новорожденный котенок? – Джон взял руку Леди в свою. – Я заметил Ваше магическое вмешательство еще в пабе, списав его на минутную слабость и эмоциональный порыв. Но то, что произошло потом… – Локи резко освободила свою руку, будто обжегшись.       
- Но то, что произошло потом, не имеет никакого объяснения, кроме Вашего эгоизма и нежелания считаться с остальными. – Доктор вновь поднялся из-за стола и принялся мерить комнату шагами. – Вы хоть понимаете, сколько людей было на той площади? – Незаметно для себя Джон начал поднимать голос. Злость и обида затопили его сознание, и он уже не понимал, что перед ним находится Божество, способное в любой момент прекратить его существование на этой бренной земле лишь одним взмахом руки. – Вы не думаете о последствиях! Считаете, что все останется незамеченным и сойдет Вам с рук. Нас видели, по меньшей мере, человек двадцать! Или все они уже мертвы, как случайные свидетели Вашей минутной слабости? – Доктор уже не контролировал поток своих мыслей, выливающихся в слова. Его взгляд стал холодным и жестким, одна рука была нервно сжата в кулак и спрятана в кармане брюк. Ногти до боли впивались в ладонь, но ученый не замечал ничего, кроме досады, сковывающей сердце. – Если мы добровольно делим общество друг друга, то будьте добры считаться со мной, моими мыслями и желаниями. – Джон до боли сжал челюсти и провел дрожащими пальцами левой руки по лицу, прикрывая глаза. – Вы делаете только то, что хотите. Как Вы собираетесь привести этот мир к порядку и спокойствию, если не умеете идти на уступки в мелочах и все равно гнете свою линию?

…Каждое слово Локи кинжалом впивалось в сердце Доктора, раня холодным металлом и разрывая на куски. Каждая фраза вспарывала душу, выворачивая наизнанку все эмоции и чувства. Джон не мог пошевелиться или сказать хоть слово под её пронзительным и холодным взглядом. Лучше бы Леди убила его на месте, разорвала на куски. Он мог стерпеть любые физические терзания, но только не душевные муки.
   Локи с силой сжала его лицо ладонями, впиваясь ногтями в кожу, чтобы через мгновение отпустить, оставив после прикосновения тупую и жгучую боль на левой скуле.
- Так что когда я пожелаю более не видеть Вашего лица, мне достаточно щелкнуть пальцами и...
   Мгновение - и от присутствия Леди и состоявшегося разговора осталась только звенящая тишина. Джон провел рукой по скуле. На пальцах осталось что-то вязкое и красное. Кровь. Его душа тоже кровоточила. Изрезанная душа и сердце истекали обрывками несказанных фраз, несбывшимися надеждами и глупыми чаяниями, которым не суждено было сбыться. Ему было нестерпимо больно.
   Доктор с силой пнул стул, и тот отлетел на несколько метров, с громким стуком ударившись о стену и упав на пол спинкой вверх. Следующей в том же направлении полетела чашка, разлетаясь от удара на десятки осколков, как и сердце Джона несколькими минутами ранее. Джон с силой ударил кулаком по столу, не чувствуя физической боли, зато прекрасно ощущая, как гнев постепенно уходит, оставляя после себя осадок горечи на дне опустошенного сердца.
   Ученый направился на кухню, и, взяв полотенце, открыл кран, подставляя материю под струю воды. Локи посчитала все произошедшее попыткой унизить ее и приравнять к людям.  Джон просто хотел показать ей, что удовольствие можно найти в самых обыкновенных вещах. Именно они наполняют жизнь красками, придавая ей смысл. Влажная холодная ткань легка на скулу, унимая жар и притупляя боль. Леди считает его своей собственностью, вещью, приятной безделушкой, предназначенной развеять скуку. Доктор не верил ни единому её слову. Она врет себе и ему, пытаясь защитить свой внутренний мир, который пытались разрушить многие. Джон не был завоевателем или оккупантом, он был исследователем. Он просто хотел стать частью этого мира, влиться в него и поделиться своим собственным, сделать и её неотъемлемой частью себя. Полотенце полетело в раковину. Доктор верил своим чувствам. У него еще есть шанс все исправить.
   Начинался дождь, и тяжелые свинцовые тучи грозились разразиться ливнем и грозой в любую минуту. Джон покинул поместье и пошел по выложенной гравием дорожке, ведущей вглубь сада. Капли дождя стекали по его волосам и шее, пробираясь под рубашку и сбегая холодными дорожками по спине. Раны, так неосторожно нанесенные словами, постепенно затягивались и рубцевались, прорастая уверенностью в собственных силах. 
   В беседке, спрятавшейся в розовых кустах и деревьях, Доктор заметил фигуру и, ускорив шаг, направился в её сторону. Леди стояла внутри, обхватив себя руками и всматриваясь в хмурое шотландское небо. Взгляд ее был так же серьезен, но вся поза и искусанные губы говорили о том, что душу её терзали сомнения, а мысли не давали спокойно вздохнуть и успокоиться. Леди заметила Джона, и, подойдя к нему, заглянула в его глаза.
-Чего же Вы хотите? – Голос Локи был холодным и жестким. 
   Доктор хотел сказать ей многое, противопоставить хоть что-то тому, что было сказано ранее, попробовать объяснить свои слова и мотивы поступков. Серые глаза внимательно следили за ним, как и небеса над головой, не оставляя второго шанса и не давая права на ошибку. Чем дольше Джон смотрел в эти глаза, заменившие ему небо, тем меньше становилась его обида, и тем быстрее утихала злость внутри него. Бессмертное существо, видевшее и познавшее практически все, кроме искренних чувств и неподдельных эмоций.
   Мужчина улыбнулся, и было затянувшаяся царапина на левой скуле вновь дала о себе знать маленькой каплей крови, скатившейся по щеке вниз, к подбородку. Доктор приблизился к Локи, и, обхватив ее лицо ладонями, еще раз взглянул ей в глаза. Он испытывал судьбу и играл с огнем, но сил противиться собственным желаниям больше не было.
- Вас. – Единственное слово потонуло в поцелуе, заблудилось в переплетении губ, и вырвалось на свободу с общим приглушенным стоном.
    Доктор больше не хотел думать, правильно ли поступает и все ли делает так, как нужно. Свод правил и законов разлетелся по ветру, ворохом страниц поднимаясь к облакам, растворяясь в их пелене и обрушиваясь на землю дождем. Капли влаги стекали по его лицу, успокаивающе касались плеч, и с гулким звуком ударяли по витой беседке. Поцелуй из нежного и неспешного превратился в неистовый и агрессивный, заставляя саднить губы и неметь язык, но прерваться не было сил, даже воздух не казался теперь необходимым для существования. Если он оторвется от её губ – то сердце остановится, а легкие сведет судорогой. Весь мир рухнул. Ни осталось ничего, кроме увитой розами беседки и пары внутри неё. 
   Джон легко толкнул Леди к круглому столу, находившемуся посередине беседки, заставляя ее упереться бедрами о столешницу. Он прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы обхватить губами мочку её уха и провести влажную дорожку языком вдоль шеи. Руки ученого блуждали по телу Богини, изучая его и запоминая каждый изгиб. Он сминал подол платья пальцами, обнажая её ноги и бедра, он покрывал поцелуями её шею, оставляя красные следы-отметины. Джон до боли кусал свою нижнюю губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны: настолько Локи была прекрасна, настолько сильным было его желание сделать её своей и отдаться ей полностью.
   Он подхватил её и посадил на стол, бесцеремонно вжимая своими бедрами в мокрую от дождя поверхность. Его губы скользили по её шее, спускаясь к ключицам и плечам. Платье было лишним, его рубашка была лишней, все в этом мире стало бесполезным и ненужным. Подрагивающими от напряжения пальцами Джон стянул мокрую ткань с её плеч, покрывая каждый участок обнажившейся кожи поцелуями. Платье стонало под напором его рук, вторя тяжелому дыханию и ритму сердца, барабанным боем отдающегося в ушах. Зеленая материя сопротивлялась, липла к коже, не желая расставаться с хозяйкой, будто боясь, что мужчина может навредить ей. Далекий раскат грома слился с треском ткани, разошедшейся по швам, и безвольно опавшей на стол, впитывая капли усилившегося дождя.
   Ажурные переплетения деревянных прутьев беседки и стеблей роз, оплетающих её, не спасали от холода и дождя, старавшихся остудить пыл пары, что укрылась внутри. Вокруг все заволокло туманом и пеленой желания. Доктор хотел Леди до боли в сердце, до последнего вздоха. Его разум бился в сладкой и мучительной агонии, желая, чтобы она продолжалась бесконечно долго и не заканчивалась никогда. Джон с силой прикусил кожу в изгибе плеча, закидывая её ноги к себе на талию и заставляя еще теснее прижаться к своему телу.
   Капли дождя стекали по коже, оставляя влажные дорожки, и Джон с радостью следовал за ними, осушая губами русла рек и перекрывая поцелуями источники. Руки Локи изучали его тело так же жадно и нетерпеливо, то проводя ногтями по спине, то оставляя синяки на руках и запястьях, то путаясь в его волосах и стягивая их с силой и нежностью, на которую была способна только она. Леди коротко вскрикнула, когда губы Доктора накрыли её сосок, а пальцы пробежали по внутренней стороне бедра. Придерживая её тело одной рукой за талию, и не прекращая ласкать языком грудь, Джон заставил Леди прогнуться в пояснице и лечь на стол. Темные волосы разметало по мраморной поверхности, грудь тяжело и беспокойно вздымалась, румянец играл на скулах, а алебастровая кожа казалась еще белее, чем обычно. Чувство дежавю промелькнуло на периферии сознания и потонуло в реальности вздохов и стонов.
   Доктор склонился над Леди, и провел ладонью по её щеке, стирая большим пальцем каплю дождя на нижней губе. Принадлежит ли он ей, или она ему – не было никакой разницы. Сейчас они принадлежали друг другу, были частью одного целого, делили одно небо над головой. Дождь, один на двоих, омывал их тела, смывая налет фальши и скрытых чувств, унося с потоками воды горечь обиды, оставляя лишь сладостное волнение, скручивающее тугим узлом внутри.
   Джон провел ладонями по теплой коже бедер, слегка царапая её ногтями и оставляя красные полосы. Пройдясь лаской по талии и животу, он подцепил пальцами кружево нижнего белья, и, отведя его в сторону, коснулся пальцами нежной кожи под ним. Сил бороться с собственным желанием, изнывающим и стонущим от одного взгляда на её искусанные губы и капли воды, стекающие по шее, практически не осталось. Доктор притянул Локи для еще одного поцелуя, требовательного и настойчивого, глуша стоны и вздохи, вызванные движением его пальцев, проникших в её тело. Он ласкал Леди неистово и почти агрессивно, желая отдать и получить как можно больше.
   Гибкое тело в его руках пело, создавая симфонию из вздохов и стонов, сливаясь со звуками дождя, и далекими раскатами грома. Джон ласкал её пальцами, то входя в тело глубоко и резко, то только до первой фаланги, чуть разводя и сгибая пальцы внутри её тела. Локи цеплялась за его плечи, царапала кожу на спине до крови. Доктор прикусил её нижнюю губу, и потянув на себя, отпустил, тут же проводя языком по влажной коже. Тело Джона изнывало от желания и страсти, поглотивших сознание, и он с трудом удерживался на поверхности, силясь сохранить остатки разума. Еще раз коснувшись губ Леди поцелуем, он отстранился и выпрямился, скользя взглядом по её телу, лаская глазами изгибы и идеальной белизны кожу. Сейчас или никогда. Дождь усиливался.

…Леди не была его первой женщиной или первой, в кого он влюбился, но Джон знал наверняка, что она станет для него последней и единственной. Его спасение. Его седьмая печать. Она была прекрасна в своем совершенстве и опасности, что наполняли каждое её движение и взгляд. Локи погубит его. Уже погубила.
   Серое небо в её глазах поглощало сознание, опустошая разум и осушая душу. Пальцы Леди путались в его волосах, а взгляд блуждал по лицу, и Доктор, повинуясь молчаливому приказу в её взгляде и приказам своего тела, вошел в неё одним плавным движением. Стон, сорвавшись с губ Локи, слился с шумом усилившегося дождя, утонув в перезвоне капель и струй воды, стекающих по листьям деревьев. Джон замер, не в силах вздохнуть от ощущений, лавиной накрывших его разум и тело. Каждая капля дождя отсчитывала мгновения, застывающие янтарем вечности в наэлектризованном до предела шотландском воздухе. 
   Природа не желала ждать, и подстегивала Доктора двигаться вперед, навстречу своему Божеству. Дождь нещадно хлестал по его спине, холодом пробирая до костей, но отступая под напором внутреннего жара, безудержно рвущегося наружу вместе со стонами и рваным дыханием. Джон доводил Локи до исступления своими поцелуями, лаская её тело неистово и жадно, стараясь отдать как можно больше скопившейся в нем страсти, смешанной с нежностью. Леди путалась пальцами в его волосах, царапала спину ногтями и крепко обвивала ногами его бедра, отзываясь на каждое его движение и ласку как хорошо настроенный инструмент.
   Леди отдавалась Доктору с неподдельным желанием и страстью, и Джон верил ей, в её чувства и эмоции, вырвавшиеся из глубин душевного озера, прокладывая свой путь сквозь трещины в корке льда, покрывавшего его столько времени. Доктору было невыносимо больно и сладко от наслаждения, разрастающегося внутри него с каждой каплей дождя, падающей на его исцарапанную спину. Каждый хриплый стон впивался в его тело, разливаясь жаром по венам и сжигая остатки сомнений. Локи была розой, источающей дурманящий и влекущий аромат, ласкающей нежностью лепестков и ранящей до крови шипами. Джон потерял себя в наслаждении, накрывшем его с головой, и уносящим вниз по течению, к берегам затуманенного сознания и практически потерянного рассудка.
    Очнулся он в беседке, крепко сжимая Локи в своих объятиях, и тяжело дыша. Леди обнимала его и тихо постанывала ему в шею, перебирая пальцами пряди влажных волос и скользя ладонью по спине. Реальность возвращалась к Джону со звуком биения собственного сердца, замедляющего свой темп и бег крови по телу. Локи посмотрела в его глаза и улыбнулась, и Доктор не нашел ничего лучше, как ответить ей тем же. Говорить что-либо было бессмысленно, их страсть сказала за них все, что они сами и не посмели бы высказать.
   Джон вздохнул и, наспех приведя себя в порядок, поднял глаза к небу. День сменялся ранним вечером, а тяжелые тучи покидали небосвод, сменяясь белыми облаками, с мазками голубой бледно-голубой краски за ними. Холод, на который он раньше не обращал внимания, постепенно одолевал тело, заставляя ежится от любого дуновения ветра.
   Доктор осторожно подхватил Леди на руки, не заботясь об одежде, лохмотьями оставшейся лежать на полу беседки, и направился в сторону поместья. Локи в его рука дрожала, её белая кожа стала практически прозрачной, обнажая голубоватые реки крови, спокойно текущей в её венах. От былого жара и страсти не осталось и следа. Джон чувствовал только холод и спокойствие, какого давно не было в его душе. Он легко коснулся лба Леди поцелуем, переступая порог своего дома, будто в старых голливудских фильмах, в конце которых все герои живы и счастливы, а удовлетворенный и восхищенный зритель утирает слезы умиления, искренне радуясь за влюбленных. Но невольным свидетелем их фильма было только хмурое шотландское небо, да розы, стыдливо укрывшиеся от дождя в глубине своей зелени и шипов. Сценарий остался недописанным, а режиссер исчез, покинув съемочную группу на произвол судьбы. Доктор не хотел торопиться и переходить к следующей сцене. Ему хотелось подольше задержаться на этой странице, пропитанной дождем, раскатами грома и запахом цветов.
   Джон опустил Локи на пол ванной комнаты, окна которой выходили в сад, и при желании, можно было разглядеть белоснежный купол беседки, утопающей в зелени и цветах.  Включив воду, он принялся освобождать Леди от того, что когда-то было платьем великолепного зеленного оттенка. За все это время они не произнесли ни слова, но Джон не хотел нарушать возникшую между ними тишину, в которой было на удивление комфортно. Ученый недовольно поморщился, заметив у нее на плече ярко-алую отметину  и россыпь бледно-синих пятен на бедрах и запястьях, оставленных его руками в порыве страсти и желания. Он осторожно избавлял тело Леди от влажных и холодных объятий ткани, опустившись перед ней на колени и невесомо касаясь губами постепенно обнажавшейся кожи и отметин, оставленных на её теле его неосторожностью и горячностью. После каждого прикосновения кожа на теле Локи вновь приобретала идеальный оттенок. Джон не верил в силу своих поцелуев или нежности, но принял этот небольшой подарок от Богини с легкой улыбкой и смешинкой во взгляде. 
   Закончив с одеждой, Джон поднялся с колен и, коснувшись губ Леди поцелуем, улыбнулся ей легко и непринужденно. Ванна уже наполнилась, и теплая вода ждала желающих опуститься в её объятия, приветливо поигрывая  бликами ленивого шотландского солнца, осветившего небосвод после дождя. Но прежде чем с удовольствием погрузиться в водную пучину, Доктор хотел сделать одну очень важную вещь. Он вспомнил, что с раннего утра ничего не ел, ровно как Леди. Может, Боги и не испытывают потребности пополнять свой организм энергией, но обычным людям это было жизненно необходимо. Поэтому подарив Локи еще одну улыбку, Джон направился на кухню в поисках чего-то пригодного для импровизированного обеда.
   Холодильник оказался предательски пуст, а из того небольшого запаса продуктов, что остался на кухне ученого, для транспортировки подошла только банка с вареньем и сдобные булочки, привезенные утром с местной пекарни. Положив выпечку на тарелку и захватив банку варенья, Джон вернулся в ванную, пристраивая поднос с продуктами на небольшом столике возле ванны. Локи уже вовсю нежилась в теплой воде, окруженная пушистой и ароматной пеной. Расправившись со своей одеждой, Доктор, не дожидаясь приглашения, присоединился к Богине, устраиваясь напротив неё и, набрав немного пены в руки, сдул пушистую мыльную шапку в её сторону, тихо посмеиваясь. Как бы ученому не было комфортно в безмолвии, до сих пор царившему между ними, но правила этикета и элементарных основ поведения все же взяли верх.
- Согрелись хоть немного? – Джон потянулся к банке с вареньем и, зачерпнув ложкой лакомство, отправил его себе в рот, пробуя на вкус, чтобы удостовериться в съедобности десерта. – Немного вишневого варенья поможет согреться Вам еще больше. – Убедившись в безопасности продукта, Доктор зачерпнул еще одну ложку сладкой гущи, протягивая её Локи.   
   Наугощавшись вволю выпечкой и вишневым вареньем, Джон откинулся спиной на бортик ванны, погружаясь по плечи в теплую воду, и провел ладонями по бедрам Леди, устраивая её ноги у себя на груди.
- Какие у нас планы? – Джон нежно поцеловал подушечки пальцев на её ступне. – Моя прекрасная Леди.
   Что теперь будет дальше, и что делать, Доктор не знал, и не хотел знать. Пусть сценарий их отношений останется на столе в беседке, потерянной в бесконечном переплетении роз, дождя, и дыхания, разделенного на двоих под звуки шотландского грома.

…Локи говорила о путешествиях во времени и об истории этого мира, о том, каким он был раньше, и каков он сейчас. Доктор слушал её внимательно, не перебивая и лишь изредка кивая или целуя её в висок. Он не просто думал о путешествиях во времени и пространстве – он бредил ими. Ни одному ученому уму за всю историю научных исследований не удалось хотя бы на шаг приблизиться к разгадке механизма времени. Джон хотел быть первым. Он хотел изобрести машину времени, о которой читал в детстве в научно-фантастических романах. Доктор хотел многого, прекрасно понимая, что большинству из его идей не суждено будет воплотиться в жизнь. Но сейчас ему не хотелось думать об этом. Джон просто наслаждался моментом тишины и спокойствия, обнимая и целуя Локи, которая тоже когда-то была его мечтой. Если исполнилось одно, почему бы и остальному не последовать такому примеру?
- Скажите мне, Вы спали прошлой ночью? – Поинтересовалась Леди, внимательно вглядываясь в лицо Доктора.
- Немного. – Джон слабо улыбнулся, поймав еще один пристальный взгляд. Смысла скрывать что-либо не было, глаза выдавали его с головой. – Точнее, совсем не спал.
   Покидать ванную катастрофически не хотелось, как и выпускать Локи из своих объятий, но усталость брала вверх над слабым человеческим телом, не спрашивая у души и сердца разрешения. Выбравшись из теплых расслабляющих волн с ароматом роз, Леди и Джон направились в спальню, под слабые протесты ученого и требовательный тон Богини. Доктор привык не спать сутками, и еще несколько часов без сна не принесут ему особого вреда. Но Локи так не считала, и, крепко держа его за руку, увлекла в свою комнату. Джон не стал задумываться над тем, что это могло значить, а просто принял как факт – сегодня он будет спать в её постели.

14 апреля, четверг
   Джон проснулся, когда солнце уже встало из-за горизонта и светило в окно, играя бликами в его волосах и безжалостно заглядывая в глаза. Он потянулся и расплылся в улыбке, вспоминая вчерашний вечер в ванной, медленные поцелуи и наполненные нежности объятия ночью, мягкий шелк простыней и блеск серых глаз, легкую улыбку и смех, заставлявшие его сердце биться чаще. Доктор повернулся на бок и обнаружил пустую кровать. Даже подушка, лежащая рядом, не была примята, и о том, что эту ночь он провел не один, ни говорило ровным счетом ничего, кроме собственной памяти.
   Мысль о том, что он мог остаться один после того, что произошло между ним и Локи вчера, тяжелым камнем осела в глубинах его подсознания, напоминая о себе фантомными болями при любой попытке проанализировать, что же пошло не так и в какой момент он потерял нить происходящего. Что если Леди решила посмеяться над ним, и просто исчезнуть? Что если, как она и говорила, ей просто надоело его лицо? Один щелчок пальцами – и не останется ничего, кроме воздуха, наполненного сожалением и разочарованием, да звоном разлетевшегося на осколки сердца. Доктор тряхнул головой и решил, что впадать в крайности пока не стоит – для начала необходимо прояснить ситуацию.
   Приведя себя в порядок и одевшись на скорую руку, Джон спустился вниз, безуспешно пытаясь подавить чувство тревоги, что разрасталось внутри с каждым шагом по пустому дому, наполненному тишиной и приглушенным пением птиц за окнами. В холле и гостиной никого не оказалось, и ученый направился на кухню, откуда, как ему показалось, доносился шум и позвякивание посуды.
   На большом столе, занимающем добрую половину помещения, были разложены бумажные пакеты и упаковки с продуктами, а возле холодильника обнаружился мужчина лет шестидесяти на вид, с копной седых жестких волос и мягким взглядом голубых глаз.
- Ах, это ты, Ричард. Доброе утро. – Джон постарался скрыть некое разочарование в голосе при виде старого знакомого. Тот ведь вовсе не виноват в том, что не его хотели видеть в данный конкретный момент времени. 
- Доброе утро, мистер Смит. – Пожилой мужчина склонил голову и вернулся к делу, - Я сделал все, как Вы просили: свежий хлеб, соки, яйца, немного бекона…
- Да-да, спасибо, ты очень внимателен… - Джон прервал своего собеседника, не зная, как подойти к вопросу, который пульсировал в голове с момента пробуждения. – Скажи, а ты, случаем, не видел…
- Миссис Смит была весьма любезна и позволила мне приготовить для неё кофе. – Дворецкий улыбнулся и кивнул в сторону двери. – Она на крытой веранде, сэр.
   Джон постарался сдержать улыбку, но мышцы упорно отказывались подчиняться велениям ученого, и его глаза обрамил веер морщинок. Локи никуда не испарилась, не оставила его наедине с переживаниями и волнениями. Она сейчас спокойно сидит на веранде, пьет кофе и любуется садом в лучах утреннего солнца.
- Еще раз спасибо, Ричард. – Доктор похлопал мужчину по плечу и отправился в сторону веранды, ненадолго задержавшись в дверном проеме. – И да, она не миссис Смит…
- Но ведь скоро ею станет, не так ли, сэр? – Дворецкий улыбнулся и тряхнул седой шевелюрой. – Вы ведь никого раньше не привозили в свое поместье. Значит она – особенная.
   Доктор застыл в дверях, не зная, что ответить на такую непреложную истину. Локи была не просто особенной, она была единственной и абсолютно уникальной. Было время, когда Джон думал, что никогда эти стены не узнают женского общества, и что в саду будут слышны легкие шаги и шуршание платья. Тогда Доктор не верил в Богов, но появилась Локи, и перевернула его мир с ног на голову, перекроив под себя действительность и покорив его сердце.
   Улыбнувшись и кивнув дворецкому на прощание, Джон направился на веранду, всячески стараясь скрыть радостное волнение от её присутствия в своем доме. Леди сидела на белоснежном диване, держа в руках кружку с дымящимся напитком, и смотрела в окно. При звуке шагов она обернулась, и легкая улыбка тронула её губы. Может быть, ученому повезло, и она не слышала разговора, состоявшегося на кухне несколькими минутами ранее, или же умело сделала вид, что ничего не произошло.
- Доброе утро, моя прекрасная Леди. – Назвать Локи Её Величеством у Джона не повернулся язык, так как помимо них в доме пока находился посторонний, и ученому не хотелось потом объясняться со старым другом на предмет странных обращений к таинственной незнакомке. – Вы познакомились с Ричардом, как я заметил. Он старый друг моего отца, и пока меня нет в Британии, официально занимается этим поместьем. Он очень добрый и хороший человек, переживает за меня, как за собственного сына. Вы голодны? Я могу приготовить завтрак. – Когда Доктор нервничал, он все время перескакивал с темы на тему и порой нес всякую чушь, практически не контролируя себя. – Знаете, я не просто могу, я прямо сейчас этим и займусь.
   Джон развернулся на пятках и вновь вернулся на кухню, и, открыв холодильник, принялся за изучение содержимого, громко комментируя свой выбор и планы на меню.
- Я попросил Ричарда привезти нам свежих продуктов. О, что у нас тут! – Голова ученого пропала в недрах холодильной камеры, и было видно только копну непослушных каштановых волос, что выглядывали поверх металлической двери. – Свежие яйца, бекон, масло, молоко прямо из-под коровы. Шучу. – Доктор рассмеялся и захлопнул дверь холодильника. - Молоко не такое свежее, конечно же, но тоже подойдет. – Он со вздохом опустил на стол все то, что успел взять с полок, и теперь аккуратно раскладывал все на кухонном столе.
   Что может быть лучше классического британского завтрака? Разве что тарелка отменной овсянки, но Джон сомневался, что Леди оценит такой «органический» выбор, и решил не рисковать хотя бы в вопросе завтрака.
- Я приготовлю нам яичницу. – Доктор услышал шум со стороны входной двери. Видимо, Локи решила последовать за ним и понаблюдать за приготовлением пищи. – Знаете, никогда не понимал, почему её называют «глазунья». – Джон возился с яйцами, разбивая их в небольшую стеклянную тарелку, прежде чем вылить на сковороду. – Нет, ну где Вы видели такие глаза: ярко оранжевые, без зрачков, да еще и с прозрачной жижей вокруг?
   Доктор рассмеялся, но вышло как-то напряженно и с нотками волнения в голосе. Ученый решил поднять голову и посмотреть, на самом деле ли Леди находилась вместе с ним на кухне. Лучше бы это была игра его воображения, звуковые галлюцинации или что-либо еще. Рука, державшая нож, дрогнула, и лезвие, разрезав хрупкую скорлупу пополам, с силой ударилось в беззащитную ладонь, оставляя красную отметину поперек пальцев. Целостность желтка была уничтожена, а осколки яичной оболочки, упав, повредили остальные желтки, превратив содержимое тарелки в жидкую прозрачную массу с разливами оранжевой и желтой краски. 
   Локи стояла, прислонившись плечом к дверному проему, все так же держа в руках чашку с кофе и лукаво улыбаясь. Её черные волосы были распушены, и ниспадали на плечи и спину. На Леди был пеньюар из зеленого шелка, и один рукав чуть сполз, обнажая белоснежную кожу плеча. Джон блуждал взглядом по её лицу, скользил по линии шеи и ключиц, обрисовывал идеальную грудь и бедра, едва скрытые полупрозрачной тканью. Воспоминания о вчерашнем дожде и беседке хлынули, подтачивая фундамент дамбы, возведенной ночным отдыхом.
- К черту яичницу. – Джон не отрываясь следил за пальцами Леди, скользящими по ручке на чашке. – Я приготовлю омлет. Немного молока не из-под коровы будет в самый раз.
   Джон продолжал нести какую-то чушь по поводу происхождения такого блюда, как омлет, его истории, тесно связанной с Францией, о беконе и разницы в его вкусах, в зависимости от региона, в котором выращиваются животные. Он говорил о технике изготовления свежевыжатого апельсинового сока, о системе развоза молока, что сохранилась с 50-х годов, о том, что изобретение хлеба, предназначенного для тостеров, в корне изменило пищевую индустрию мира. Доктор говорил обо всем, кроме самого главного. Что теперь будет дальше? Было ли вчерашнее происшествие в беседке случайностью или просто планомерным развитием их отношений? И есть они у них, эти отношения, или же Джон слишком много о себе возомнил и додумал лишнее там, где его не было? Он не знал, и от этого незнания ему становилось страшно.
- Завтрак готов. – Доктор поставил на стол тарелку с омлетом, поджаренными ломтиками бекона и апельсиновый сок, добавив к этому несколько тостов из белого хлеба. Порция завтрака,  предназначенная Доктору, отличалась лишь отсутствием бекона, которые заменила пара дополнительных кусков хлеба с маслом. – Приятного аппетита.
   Пока они завтракали, Джон размышлял над тем, насколько глупо было просить Леди не пользоваться магией. Попроси кто его самого забыть о науке на неделю, он бы наверняка нашел способ обойти запрет. Магия – неотъемлемая часть её существования, смешанная с кровью и наполняющая тело силой и энергией.
- Я хотел попросить прощения. – Прервал тишину ученый. – Мне не стоило требовать от Вас не пользоваться магией в моем доме. Это было глупо. – Джон сложил руки в замок, и, облокотившись о них подбородком, слегка улыбнулся. – Зато теперь мы можем перемещаться по всей территории Земного шара. Куда хотите отправиться сегодня: Сан-Ремо, Париж или ограничимся столицей Шотландии – Эдинбургом?

…Международный фестиваль науки проходил в Эдинбурге каждый год. На него съезжались как убеленные сединами представители научного мира, так и простые туристы, хоть сколько-нибудь проявлявшие интерес к окружающему их миру и процессам, что происходили в нем. Этот год не стал исключением, и Локи, под руку с Доктором, сразу же влились в разношерстную толпу зевак, студентов, ученых и репортеров. Сам фестиваль проходил в здании музея Геологии и Естественной истории, который выделил под такое знаменательное событие один из своих лучших выставочных залов.
   Для конечной точки телепортации Джон выбрал площадь перед музеем. В огромном скоплении людей, спешащих купить билеты и как можно скорее увидеть новинки индустрии науки и техники, никто не обратит внимания на двух людей, появившихся как будто из воздуха. Как только охранники и билетеры увидели удостоверение Доктора, указывающее на его место в академии наук Великобритании, двери центра открылись, приветливо приглашая пару войти внутрь и окунуться в водоворот техники, мигающих ламп и электронных звуков.
   Доктор решил начать осмотр столицы Шотландии с фестиваля лишь потому, что ему необходимо было прийти в себя после утренних событий. Гладкая поверхность стола, пальцы Локи на воротнике его рубашки, его руки на её теле, поцелуи, сбившееся дыхание – слишком много воспоминаний для одного утра. Наука – вот что всегда приводило мысли Доктора в порядок и позволяло спокойно смотреть на происходящее вокруг. Крепко держа Леди за руку, Джон все же не был до конца уверен в том, что сможет сохранить самообладание и душевное равновесие. Но он хотя бы попытается.
   Локи выглядела как всегда превосходно, и держала себя настолько утонченно и элегантно, что её можно было принять за особу королевских кровей дома Виндзоров, почтившую своим вниманием открытие очередного фестиваля на вверенных ей территориях. Правда же была настолько нереальной и похожей на вымысел, что Джон лишь тихо посмеивался над восхищенными взглядами и учтивым видом сотрудников музея, которые чуть ли не с благоговейным трепетом взирали на Леди. Доктор же не стал изменять себе и оделся так, как любил выглядеть обычно: бордовые кеды, синий костюм с белой рубашкой, коричневый галстук с синими и голубыми разводами, тяжелое длинное бежевое пальто. Довершали картину очки в темной оправе и с прозрачными стеклами без диоптрий. Ученый никогда не жаловался на зрение, но данный аксессуар придавал ему более серьезный вид, что на выставке, посвященной науке и технике было весьма уместно.
   Выставочный павильон был разделен на секции, посвященные различным отраслям науки и техники. Задержавшись ненадолго в отделе, рассказывающем о последних достижениях генной инженерии и биологии клеток, пара прогулочным шагом направилась дальше, изучать предложения и чудные изобретения. Удивительно, сколь огромным может быть воображение человека, и на что способен полет творческой мысли. Ученые со всех уголков Туманного Альбиона удивляли своим несерьезным подходом к решению серьезных проблем. Упор, как и в прежние годы, был сделан на экологичность и энергосберегающие технологии. Роботы-уборщики на солнечных батареях, автоматизированные парикмахерские кресла с педалями, чтобы посетителя могли сами вырабатывать энергию в то время, как приводят укладку в порядок. Вдалеке виднелось несколько стендов, посвященных кулинарной индустрии, и запахи топленого сахара и ванилина тянули Джона испробовать все, что могли ему предложить британские кулинарные умельцы.
   Часть помещения была украшена разноцветными шарами, лентами и вывесками, указывающими на то, что в рамках Международного фестиваля науки проходит конкурс работ и проектов школьников и студентов Шотландии. Водяные мельницы, эбонитовые палочки, лабиринты различных форм и размеров, динамо-машины, искусственные вулканы, центрифуги, маятники Фуко – чем только не была представлена фантазия подрастающего поколения ученых.
   Джон с интересом рассматривал работы, представленные на конкурс. Некоторые были обычными домашними экспериментами, вроде выращивая кристаллов в чашке или разведения мальков в аквариуме. Но среди уймы проектов-близнецов было и несколько интересных. Доктора заинтересовал стенд с реконструкцией извержения древнего вулкана, который находился где-то на просторах современной Южной Америки. Проект был выполнен с любовью и творческим подходом. Трава и склоны вулкана были сделаны из бисквитного теста, покрытого масляным кремом с зеленым пищевым красителем, из которого выбивались мармеладные камки и растения, деревья из зефира и животных из карамели дополняли картину идеального рая для сладкоежки.
    Вкусный и питательный научный проект принадлежал парнишке, которому на вид было не больше 10-12 лет. Все его лицо было усыпано веснушками, а живые темно-карие глаза бегали из стороны в сторону, выдавая взволнованность своего хозяина. Рыжая копна волос непослушным вихрем вздымалась вверх, а чуть подрагивающие маленькие пальцы в последний раз проверяли все составляющие для удачной демонстрации. Доктор вспомнил себя в его возрасте, и мягкая улыбка тронула его губы, отразившись теплотой и блеском в глазах. Мальчик был совершенно один, рядом с ним не было группы поддержки или кого-то, кто мог успокоить и подбодрить его в такой ответственный момент. После развода родителей и смерти дедушки, научными успехами Джона в семье, занятой деловыми вопросами и бумагами о наследстве и делении имущества, никто особо не интересовался. В своих воспоминаниях он так же кусал губы, теребил неудобный узел галстука и запускал руку в непослушные волосы, пытаясь улыбаться и держаться молодцом, показывать всем, что он в себе уверен и способен на многое без чьей-либо помощи.
   Коллегия жюри как раз подошла к стенду, принявшись внимательно изучать вулкан и окружающий его пейзаж. Двое мужчин и одна женщина засыпали мальчика вопросами, пытаясь узнать принцип работы и цель всего эксперимента. Ребенок старался улыбаться и держать спину прямо, но с каждым новым вопросом свет в его глазах становился менее заметным, а улыбка гасла, и когда пришло время запускать установку, что-то пошло не так. Мальчик с усилием выкручивал рычаги и жал на кнопки, но вулкан не запускал, и Джону показалось, что даже зефирные деревья поникли, а карамельные овцы притихли, оставив в покое кремовую траву. Мальчик держался из последних сил, но Доктор видел, как живые карие глаза стали влажными из-за подступивших слез. Что, если этот мальчик в будущем изобретет вакцину от рака, сможет победить опасный штамп гриппа или создаст первый умный бионический протез? Джон не мог допустить, чтобы мир науки потерял еще одного ученого из-за простого короткого замыкания и безразличия окружающих.
   Дождавшись момента, когда члены жюри распрямились и с дежурными натянутыми улыбками посмотрели на мальчика, Джон из-под локтя направил свою отвертку на проект. Через несколько мгновений вулкан взорвался теплым и жидким шоколадом, который небольшим фонтаном бил из жерла, и коричневой лавой спускался по склонам, покрывая собой мармеладные берега и зефирные деревья. Поймав недоуменный, но вместе с тем радостный взгляд мальчика, Доктор расплылся в улыбке и, подмигнув напоследок, взял Локи за руку. Впервые в жизни он почувствовал себя волшебником. 
- Магия и наука – одно и то же. – Джон переплел их пальцы вместе и направился прочь от стендов. – О, только посмотрите, там делают цветную сахарную вату! Я хочу фиолетовую. Или нет – синюю. А может и обе, я еще не решил. – Джон рассмеялся. День, начавшийся с волшебства, прожит не зря.

Oh, so fine
We were trying
Out of nowhere
Just in time
   Дым наполнял его  легкие, проникая туда медленно и неспешно, заполняя собой все пространство внутри и вырываясь наружу сизым облаком. Дым проникал в его голову, неспешно прохаживаясь между застывшими мыслями, не решающимися двинуться с места, боясь спугнуть сладкое наваждение. События сегодняшнего дня смешались в причудливый коктейль, и теперь невозможно было отделить утро от вечера, предыдущую минуту от настоящей. Единственное, что присутствовало неизменно – Леди. Его постоянная. Его константа. 
Let you take me
Deep down the river
Kiss the changes
That shape my life
   Дым касался её приоткрытых губ, ласкал шею и проникал в волосы, путаясь в прядях. Завтра у них будет горько-сладкий запах дурмана, напоминание о безумном поступке, о приятной ошибке, о новом опыте. Завтра она будет смеяться, разрезая его открытые нервы лезвием своей улыбки. Завтра у него будет болеть голова, а где-то на задворках сознания совесть постарается воззвать к тем немногим принципам, что остались в его затуманенной голове. Эдинбургский туман тут совершенно ни при чем. Она – причина разрушения всего, что он выстраивал на протяжении длительного времени. Она – причина, следствие и основное условие его жизненного пути.   
Always
Left behind
All the tracks that
I could find
All these scars are mine
   Дым сблизил их двоих сегодня легко и просто, не оставив надежду свободному пространству, и даже воздуху не было места в этих объятиях. Ладонь Джона скользила по обнаженной спине Леди, спускаясь от основания шеи к пояснице. Он обрисовывал пальцами каждый позвонок, чуть проводил ногтями по коже, царапая ее и оставляя красные линии следов. Второй рукой Доктор скользил по внутренней стороне бедра Локи, от колена и выше, сминая ткань комбинезона пальцами. Доктор приложил сигарету к её приоткрытым губам, позволяя втянуть в себя немного дурмана. Сделав очередную затяжку, он накрыл губы Леди поцелуем, в котором не было нежности, только дурманящее желание. Дым смешался с их дыханием, прорываясь сквозь страстные ласки и поднимаясь к потолку бара, наполняя и без того тяжелый воздух новыми нотами и чуть слышными стонами.
I was thinking got the feeling
The gift you gave
Is gonna last forever
   Весь день они провели, изучая Эдинбург. Локи видела его впервые в жизни, и Джону казалось, что рядом с ней все приобретало новые краски. Старинный замок был приветлив и необычайно радушен с ними, встретив гостей с распростертыми объятиями и спрятав в своих каменных объятиях от ветра, извечно блуждающего по улицам столицы Шотландии. Весь город как на ладони, и кажется, можно дотянуться до гор с одной стороны, и пройтись пальцами по морской глади с другой. Таким свой родной город он еще не видел. Вокруг было слишком солнечно, люди были слишком громкими и веселыми. Город был ярче и красочнее, чем во время проведения ежегодного театрального фестиваля. Вывески пабов блестели новой краской, флагштоки подмигивали металлическими бликами, флаги радостно развевались на ветру, сопровождаю гостей города аплодисментами.
All the lies you find
All the truth you see
Rise and fall
But I know what's mine
   Вниз по Королевской миле, ее рука в его руке, и небо  - такое голубое и открытое, одно на двоих. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком реально, чтобы быть ложью. Резиденция королевы, галерея с редкими произведениями искусства, и маленький магазин сладостей вверх по дороге. Скоро все это будет принадлежать Локи. Горы на горизонте хмуро взирают на двух людей из под завесы синих и тяжелых туч, нависших над солнечным Эдинбургом, грозясь в любой момент пролиться злым дождем на беспечных людей. Джон смеется. Ничего не сможет испортив ему этот день. Сегодня город принадлежит им обоим, она принадлежит ему, а он – ей. Сделка на один день, заключенная с настоянным на травах туманом, проникшим глубоко внутрь и растекшимся по венам непонятным ощущением слепой веры и безосновательной радости.
Here we lie
Looking up to
Empty sky
And the promises we find
   Дым рассеивался, и теперь Джон видел её глаза, цвета гор после дождя. Взгляд Леди обволакивал естество Доктора не хуже дурмана, так щедро предложенного ею ранее. А был ли он вообще – этот наркотик, или ему все кажется? Ведь Леди действует на него совершенно непредсказуемо, абсолютно иначе, чем кто-либо до нее. Она – единственный элемент, познать который Джон пока не сумел. Сегодняшняя ночь может приоткрыть завесу тайны, а может еще больше его запутать. Его ждет увлекательное путешествие, и он счастливчик, который получил последний билет. И он воспользуется своим шансом.
I'm not the first one
To ask why
Yeah, yeah
All we ever try
   Руки Джона уверено покоятся на её бедрах, притягивают к себе. он легко усадил Леди к себе на колени, лаская ладонями её спину и плечи, путаясь пальцами в прядях волос, ослушавшихся и выбившихся из идеально уложенной прически. Сегодня он тоже будет нарушать правила. Губы Доктора блуждают по её шее, всасывают кожу, оставляя ярко-алые следы. На них смотрят, он чувствует это, хоть и не видит ничего вокруг из-за дыма, дурмана и её прекрасных глаз, оторваться от которых его не заставит даже земля, уходящая из под ног. Доктор давно терял опору в лице земной тверди, теперь только Локи была его путеводной звездой, единственным, за что действительно стоило держаться.
   Шепот вокруг стихает, уступая место прерывистому дыханию, смешанному с глухими нотами музыки, что льется из старого приемника за барной стойкой. Окружающая обстановка и люди исчезли, оставив только дым, которого было так много, что, при желании, в него можно было закутаться, как в ткань. Призрачная одежда, призрачные желания, призрачные мысли. Джон был одновременно везде и нигде. Лаская гибкое и стройное тело в своих руках, слушая сдавленные стоны и хриплое дыхание, Доктор мечтал о чем-то, напоминающем якорь. О чем-то, что привязало бы его к реальности, не девая возможности утонуть в наркотическом дурмане. Может ли Леди стать таким якорем, или же сиреной приведет его к острым скалам, беспощадно крушащим корабли? Как закончится его волшебное путешествие?

15 апреля, пятница

...Немилосердный солнечный свет безуспешно пытался пробраться сквозь веки, путаясь в ресницах и застывая россыпью веснушек на бледной коже. Тело ощущалось с трудом, и каждая мышца и мускул словно были наполнены дымом и утренней ленью. Джона окружало множество звуков, которыми может обладать только тишина: приглушенное пение птиц за окном, мерный ход минутной стрелки часов на каминной полке, спокойное и ровное дыхание, что обдавало теплом кожу у него на шее.
   С трудом открыв глаза Доктор понял, что утро уже давно сменилось днем, и яркий свет бил сквозь незашторенные окна, на правах хозяина проникая в каждый уголок комнаты и окутывая все желтоватым сиянием. Сам же он обнимал Леди, которая спокойно спала у него на плече. Ее лицо было безмятежным, и ученому показалось, что легкая улыбка тронула ее губы, когда он осторожно коснулся ее лба поцелуем, попутно освобождаясь от объятий.
   Ступая как можно тише и стараясь не задеть ничего по дороге, Джон направился в сторону кухни. Споткнувшись босой ногой о ножку деревянного стола и чудом сдержав себя от ругательства в адрес так неудачно поставленного предмета мебели, ученый добрался до дверного проема. Оглянувшись, он увидел абсолютно нереальную и даже сказочную картину: посреди гостиной, на большом диване спала Локи. Ее обнаженное тело было укрыто его коричневым пальто. Грубая темная ткань и мягкая алебастровая кожа создавали поистине уникальный контраст.
   Воспоминания о прошлой ночи накатывали как волны морского прибоя, то медленно обнажая частицы памяти, то разбиваясь о скалы сознания со всей силой, на которую только способна водная стихия. Все произошедшее было окутано дурманом, и сквозь сизый дым и ночной туман Джон видел сплетение двух обнаженных тел, искусанные до крови губы и блеск серых глаз, что уносили его в пучину страсти раз за разом, как сирена, зовущая моряков на верную гибель. Какая-то часть Доктора умерла вчера ночью, позволив возродиться из сигаретного пепла новой его части, которая смогла переступить через условности и пойти на поводу у собственных эмоций и чувств.
   Прикрыв дверь в гостиную, ученый направился через длинный светлый коридор в направлении кухни. Уже было миновав зеркало, что расположилось во всю высоту одной из стен, Джон замедлил шаг и вернулся. Отражение встретило его ужасным беспорядком на голове, еще большим, чем обычно, и полной наготой тела. Где находится его одежда, Доктор мог только догадываться. Наверное, она осталась где-то между эдинбургским пабом и его поместьем. Бросив последний и весьма самодовольный взгляд в зеркало, Джон продолжил свой путь.
   Сказать, что он хотел есть – значит ничего не сказать. Впервые в жизни Доктор готов был нарушить когда-то данное себе слово и съесть первое, что попадется ему на глаза, будь то яблоко или кусок говяжьей вырезки. К счастью для его принципов, мяса в холодильнике не обнаружилось, зато нашлось молоко, сыр и фрукты, коих было в избытке. Прихватив связку бананов, упаковку сыра «Филадельфия» и литровую бутылку молока, ученый водрузил все свои находки на стол, который стоял посреди кухни. Порывшись в ящиках и достав оттуда упаковку быстрого завтра, Джон принялся за готовку: в миску был порезан банан, брошена горстью кукурузных хлопьев с цукатами, и все это было щедро залито молоком. Найдя ложку и обхватив ладонью пиалу с кулинарной импровизацией, Доктор принялся за трапезу.
   Ничего вкуснее в своей жизни Джон не пробовал. Прикрыв глаза от удовольствия, он даже издал легкий стон удовлетворения, настолько еда была вкусной. Сладкая мякоть спелого банана, в сочетании с хрустящими злаками и неповторимым вкусом фермерского молока создавали во рту такую гамму вкусов и ощущений, что Доктор еле удержался от того, чтобы не съесть еще одну порцию подобного лакомства. Расправившись с хлопьями, ученый переключил свое внимание на сливочный сыр. Джон готов был поклясться, что партия молока, из которой он сделан, была той же, что и в литровой упаковке, стоящей на столе. Коров явно кормили чем-то особенным, пасли на уникальных полях с самой сочной травой и самой чистой родниковой водой. Великолепие вкуса иначе объяснить было невозможно, и в скором времени от пачки сыра осталась лишь треть, и та норовила исчезнуть под голодным взглядом ученого.
   Чувство голода не становилось меньше, несмотря на объем съеденной пищи, и молоко с радостью приняло эстафету гастрономических восхищений и стонов. Не заботясь о правилах приличия, Доктор пил молоко прямо из бутылки, не следуя доброй британской традиции использования чашек в любом удобном случае и не только для чая. С каждым глотком день расцветал все более яркими красками, а тишина вокруг наполнялась новыми звуками. Джон не сразу заметил открывшуюся дверь, а когда спохватился, было слишком поздно. Леди в своем зеленом пеньюаре стояла в дверном проеме и лукаво улыбалась, наблюдая за представшей перед её глазами картиной.
- Доброе…утро? – Доктор наспех опустил бутылку с молоком таким образом, чтобы она находилась в районе его бедер. – Как Вам спалось, Ваше Величество?

Отредактировано John Smith (2013-07-25 04:34:07)

…Оказавшись на центральной площади Глазго, Джон подумал, что скоро привыкнет к подобного рода перемещениям. Одно касание руки, непринужденное объятие, поток света и легкое головокружение – и в мгновение ока ты оказываешь в любой точке земного шара. Волшебство или продвинутая научная разработка, результат всегда ошеломлял Доктора. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, впервые увидевшим цирковое выступление или получившего то, о чем давно мечтал.  Улыбка не сходила с лица ученого, который до сих пор ощущал легкое электрическое покалывание на кончиках пальцев, а яркие световые полосы еще отражались в его глазах.
   Беспокойство и волнение, вызванное нежеланием быть замеченными, испарилось, как только Джон увидел свой Ягуар, одиноко стоящий рядом с площадью. События прошлых дней и ночей напрочь выбили из головы ученого память о машине, забытой на парковке в центре города. Сняв с лобового стекла уведомление о штрафе, сумма которого показалась Доктору просто варварской, он убрал документ во внутренний карман пиджака и, повернувшись к Леди, улыбнулся.
- Надеюсь, когда Вы станете главой этого мира, подобные взыскания уйдут в историю. – Джон взял Локи за руку и направился через площадь к высокому зданию, на котором гордо развивался флаг и герб Шотландии. – Не люблю оплачивать штрафы. Думаю, деньги лучше тратить на что-то более приятное и полезное. – Доктор указал на двухэтажный красный автобус. – К примеру, на экскурсию по городу.
   Ранее, за поздним завтраком, который другие люди назвали бы ланчем, Доктор и Локи решили провести остаток дня и вечер, осматривая красоты города. Экскурсионный автобус приветливо открыл двери, и пара, поднявшись на второй этаж открытого даблдекера ярко алого цвета, заняла места на последнем сиденье. При желании, на нем можно было улечься и, жмурясь от закатного солнца, пытаться рассмотреть проплывающие верхушки зданий и кроны деревьев, на которых недавно начали распускаться листья.
   Пара попала не на обычный маршрут с аудио сопровождением через наушники, а на рейс с живым и вполне адекватным гидом. Мужчина средних лет, яркий представитель местного населения, отпускал шуточки и травил байки, которые, похоже, были у него на любой случай жизни и связанные с каждым отдельным закоулком Глазго и его окрестностей. Его шотландский акцент был просто ужасен, и Джон с жалостью смотрел на туристов из Азии, которые силились понять хоть что-то из сказанного. Спустя несколько минут они решили бросить это занятие и просто улыбались каждой шутке, не понимая ее смысла. Потерю понимания туристы с лихвой компенсировали нескончаемыми щелчками фотоаппаратов и гудением видеокамер.
   Маршрут включал в себя все основные достопримечательности города. Джордж Сквер, от которой отправлялся автобус, была залита светом заходящего солнца, которое окрасило близстоящие дома во все оттенки расплавленного золота. Кафедральный собор и старинное кладбище за ним навевали на мысли о вечном и незыблемом, а темный камень, послуживший материалом для этого величественного здания, напоминал о темном прошлом шотландских племен и средневековье.
   Маршрут проходил так же и через Glasgow Green, место, где обычно проводятся фестивали и крупные концерты. Джон с ностальгией проводил зеленое поле взглядом, думая о том, что эта трава повидала такое количество артистов и впитала в себя столько музыкальных нот, сколько и не снилось ни одному меломану на Земле. Сделав петлю в центре города и миновав здание Центрального вокзала, который внутри больше напоминал улицу с магазинчиками и лавками, накрытую сверху крышей, автобус, сопровождаемый все тем же веселым рассказом и восхищенными возгласами туристов, отправился в сторону реки Клайд.
   Вода встретила их пронизывающим ветром и запахом сырости. Доктор снял свое пальто и набросил его на плечи Леди, стараясь согреть ее если не теплотой своего взгляда и улыбки, то хотя бы плотной тканью. Всю дорогу они вели непринужденную беседу, обсуждая все, что попадалось им на глаза, будь то группа школьников в одинаковых нарядах, или очередное творение известного архитектора. Еще никогда в своей жизни Джон не чувствовал себя легче, чем в тот вечер. Ветер его родного города трепал прическу, путаясь в волосах и со смехом улетая дальше, чтобы шаловливо перелистнуть страницу чей-то раскрытой книги или пробраться за воротник пальто очередного прохожего. Лучи весеннего солнца играли бликами на водной глади реки, подмигивая и заставляя ученого улыбаться более открыто и радостно. Люди, гуляющие вдоль недавно отреставрированной набережной, приветливо махали руками туристам на втором этаже классического красного автобуса, и Доктор отвечал им тем же.
   Дальнейший маршрут включал в себя телевизионный центр ВВС, Музей Науки, Транспортный Музей и трехмачтовый корабль, который уже несколько десятилетий был пришвартован в порту города. Следующим в списке была галерея и музей Кельвингров, а после – Университет Глазго. Доктор было хотел поведать несколько историй из своей студенческой жизни, но рассудив. Что Леди они могут показаться весьма нелепыми, да еще и способны выставить его в глупом свете, Джон отмел эту идею и просто ограничился несколькими дежурными фразами. Далее в списке достопримечательностей следовали Ботанические сады, и ученый решил, что самое время сделать остановку. 
   Сад был практически пуст, и вечер, плавно опускавшийся на город, окутывал деревья и оранжереи теплым светом и приглушенными красками. Погода для апреля выдалась на удивление теплой, и Доктор, оставив Локи на несколько минут, вернулся с двумя порциями мороженого в вафельном рожке и с шоколадной стружкой сверху. Расположившись на скамейке под сенью старого дуба, пара принялась за лакомство. Нарушать приятную тишину не хотелось, но привычка все планировать и желание угодить Локи взяла над ученым верх.
- Предлагаю после десерта отправиться в центр и пройтись по вечернему городу. – Доктор взглянул на Леди, улыбаясь. - На центральных улицах обычно пусто, а ночная иллюминация создает неповторимое зрелище.