Дурманящая волна возбуждения пробегает по телу Ганна против его воли. Он тяжело дышит, чувствуя, как наливаются кровью собственные губы, а глаза затягивает мутной пленкой. В каком-то, неясном себе самому порыве, Рамлоу хватает упавший на пол телефон, и бездумно включив камеру, аккуратно прислоняет его к ножке дивана так, чтобы происходящее над мальчишкой, отраженное в зеркале, было хорошо видно. К счастью для картинки, эти два объекта, диван и зеркало, находились в непосредственной близости друг от друга, а потому действо можно было разглядеть в деталях.
Целует его долго, не позволяя продохнуть и почти не дыша сам. Задушенные сиплые стоны скрадывают поцелуи, переплетающиеся языки. Брок, впрочем, как и всегда, более сдержан, почти не болтлив и лишь мягкими движениями вбивается в Росса. А тот, включив режим порно актёра, на все лады стонет о том, как ему зашибись, как это кайфово и насколько ему нравится.
Не прибегая к лишним словам, особо не считаясь с желаниями Ричи, Брок выскальзывает из него и заставляет перевернуться. Росс понимающе встает на колени и сжимает кулаком собственный член, упираясь ладонью в изголовье дивана. [float=left][/float]
А Брок толкается в него уже более грубо, сжимает зубами загривок и, порыкивая, трахает Ричи, постепенно наращивая темп.
Взяв Росса под руку, он с силой давит ладонью ему в спину, а предплечьем на сустав локтя, заставляет распрямиться, прогнувшись. Чуть отклонившись, почти осев на пятки, Брок кладет ладонь Россу на шею, заставляя повернуть голову вбок. Наклоняется к его лицу сам, судорожно, неудобно целуя.
Убедившись, что аппарат закреплен надежно, Рамлоу аккуратно подползает чуть ближе к краю, и на секунду высовывается из-под дивана, чтобы, заметив отцовские манипуляции с лубрикантом и собственным членом, тот час спрятаться обратно.
Кажется, он нечаянно пнул дно дивана. 
Снова зажмурившись и изобразив из себя труп, парнишка невольно прислушивается к тому, что происходит над ним.
Брок позволяет Россу опуститься грудью на диван, оглаживает ладонями его спину, наклоняется, толкаясь глубоко в жаркое, горячее нутро. Склонившись ниже, кусает кожу между лопаток, тягучим движением выходит из него, только за тем, чтобы толкнуться грубо, резко и глубоко. Методично втрахивая Росса в диван, Брок тянет его за волосы, заставляя запрокинуть голову до боли. Сдавленный, громкий стон срывается с чужих губ и Ричи шипит:
- Брок… - задушенно выдыхает он, чувствуя, как мужчина ослабляет хватку.
Гортанные сдавленные стоны, звуки поцелуев, тихие, ритмичные шлепки... Ганну казалось, что его собственное сердце сейчас прошибет пол и провалится к соседям.
Очередной громкий стон Риччи немного возвращает Иоганна в реальность, и одновременно с тем, вталкивает в парящую в комнате атмосферу похоти и страсти. Парнишка, непроизвольно вжимает таз чуть сильнее в пол, и неожиданно осознает - стояк. Вот блять, каменный такой, мать его, стояк!
Тяжело дыша, Рамлоу тянет Росса за бедра, предлагая ему сменить бездействующую роль. Откинувшись на спинку дивана, Брок чуть сощурившись, смотрит на Росса. Припухшие от поцелуев губы, алый рот, громкие стоны. Кудри, налипшие на лоб. Возбужденно, пьяно блестящие из-под ресниц глаза. Порозовевшие румянцем скулы. [float=right][/float]
Ричи, медленно двигая бедрами, сидит на Броке и, зарываясь пальцами в волосы на макушке, прижимается к его лбу своим. Рамлоу усмехается, ласково целуя его.
Брок обхватывает член Росса, рвано двигая кулаком. Ричи стонет все громче, вскидывает бедра резче, а из горла его рвется скулеж, уже мало похожий на привычную речь. Рамлоу скользит ладонью, но груди Ричи, по его шее и, положив пальцы на щеку, большим проводит по приоткрытым губам. Росс втягивает щеки, чуть прикусывая фалангу и ласкает подушечку пальца языком.
Не отдавая себе отчета, Иго опускает руку вниз, и едва успевает засунуть ее в штаны, как вдруг по темному помещению прокатывается знакомый, до ужаса, механический голос:
- Брок, что ты как сучка? Выеби его уже по самые гланды! – раздается откуда-то сбоку и мужчины замирают, в непонимании глядя друг на друга.
- Росс, - раздается голос Лоусона, - не кусай командира за пальцы. Не кусай руку, которая тебя кормит. И вообще, улыбнитесь. Вас снимает скрытая камера, - ржет он.  [float=left][/float]
... Cука... мать... твою!!!
Громкая связь телефона.
Иоганн страдальчески жмурится, только сейчас осознавая, что он наделал. Сучья, блять, функция видеотраснляции! Ну почему Брок все время забывает ее снять?!
Рамлоу тихо застонал и обреченно опустил лоб на руку.
Все.
Пизда ему.
- Ну-ка слазь, - холодеющим голосом просит Брок, сжимая чужое бедро. Росс послушно скатывается с Рамлоу и, свесившись с дивана, заглядывает вниз.
- Привет юным вуайеристам, - недобро сощурившись, выдыхает он.
- Ганн, - челюсть Брока сводит от злости и он, опускаясь возле дивана, пытается выудить оттуда сына, и наконц, хватает его за шкирку.
Мальчишка отлично понимает, что сейчас ему наступит пиздец.
Изловчившись, он вырывается, подарив отцу в награду собственную куртку, за которую тот успел ухватиться, Рамлоу, думать забыв о собственном торчащем члене, заметно оттопыривающем штаны, вылетает из-под дивана, перемахивает через компьютерный стол Росса, снося с него все, едва не врезается в стену, входя в поворот, и прикладывается всем телом об дверь, отворяя ее собой и чуть-чуть не прибив этим ударом старушку.
- Стоять! – орет Брок, подбегая к двери. Ловит на себе ошарашенный взгляд женщины и неприязненно начинает было:
- А вы еще кт…
Положение то ли спасает, то ли совсем усугубляет Росс, выглянувший из-за плеча Брока и с нескрываемым удивлением, восклицает:
- Мама?!

Возможно, в другой ситуации Иоганн бы задался вопросом, "какого лешего эта женщина в возрасте делала под дверью Ричарда в столь поздний (или ранний) час", но сейчас бы слишком увлечен спасением собственной шкуры, потому, не сбавляя скорости, впрыгнул на лестницу, и едва ли не кубарем с нее слетел.
Оказавшись на улице, мальчишка секунду медлил, стоя на крыльце и бешено вращая головой, решая, бежать ли за велосипедом, или нет. Он, привычным движением, попытался сунуть руки в карманы, и только сейчас понял - куртка осталась наверху. А вместе с ней ключи, деньги, телефон, и пачка сигарет.
Блеск.
Доносящиеся из-за спины звуки подстегнули Рамлоу, и тот, перемахивая через несколько ступенек за раз, спустился на тротуар, и засверкав пятками, скрылся из виду…
Спать пришлось под дверью квартиры. Точнее не спать, а сидеть на лестнице, и, с замиранием сердца, ждать, пока послышатся шаги. Дорога до дома заняла у Ганна не меньше двух часов. Он порядком выдохся, так большую часть пути бежал бегом, отчего-то уверенный, что Кроссбоунс будет его преследовать. И только скрывшись в очередном переулке, в паре кварталов от их дома, наконец-то сменил бег на шаг. Еще пару часов пришлось просто просидеть на пятой точке, восстанавливая сбившееся дыхание и пытаясь унять дрожь в пальцах.
Он долго думал, стоит ли вообще показываться дома, и от чего-то пришел к безутешной мысли, что отсутствие очередного побега хоть немного остудит гнев отца.
Когда Рамлоу наконец-то появился на горизонте - у Иго, от страха, онемели губы. Он резко подскачил на ноги, и готовый в любой момент дать деру, кинул на Брока мимолетный взгляд. Тот, открывая дверь, начал повествовать, и по тону Ганн распознал, что ничего хорошего ему не свети: [float=right][/float]
- Ты когда-нибудь пробовал отпаивать валокордином пожилую женщину, объясняя ей, что ее сын – всего лишь пидарас, а не педофил! И что страшный, изуродованный мужик с ним – не маньяк и насильник, а всего лишь его командир! – Рамлоу вошел в дом и со всей дури хлопнул входной дверью, - что мелкое чудовище, нарезавшее из квартиры – не несчастная жертва двух больных уебков, а всего лишь сын командира отряда, решивший нахуя-то спрятаться под диваном и снять порнуху?! -
Пришел отец домой с рассветом. Все-таки объяснять что-то пенсионерке, хватающейся за сердце каждый раз, когда она просто смотрит на Брока - не самое быстрое занятие.
Прошмыгнув в апартаменты первым, и вздрогув от хлопка, парнишка, кусая губы, и ничего не отвечая, словно бы обращались не к нему, спешно почесал в свою комнату, надеясь успеть запереться до того, как Брок начнет его убивать.
- Я с тобой разговариваю или нет?! - крикнул ему в спину Рамлоу, - ты накосячил так, что я даже не знаю, с чего именно ахуевать!
А ахуевать было с чего. Росс бесился как загнанный в угол зверь - он не планировал сообщать своим консервативным родителям, что предпочитает член. Они с Броком не планировали ставить кого-либо из команды в известность о том, что отношения у них иногда бывают далеко не рабочие. Да и теперь оставалось выяснить как давно Иоганн курит, да еще и в квартире, какого хрена нарушил запрет на вторжение в личную жизнь команды и что ему, Броку Рамлоу, со всем этим пиздецом делать.
Замерев в нескольких шагах от межкомнатной двери, парнишка вжал голову в плечи, и с трудом сдерживая желание разныться, медленно повернулся к отцу. Блять, а он всего-то хотел подготовить домашку по-французскому. А в итоге что? А в итоге, он сегодня стопудово прогуляет школу... И это должно было стать самой меньшей проблемой дня наступившего.
Глядя куда-то под ноги Брока, Иоганн нервно выкручивал пальцами карман своих штанов, и молча раздувал ноздри.
- На, - он кинул ему под ноги пачку сигарет, которую нашел в кармане, - всоси остатки, чтоб нервишки успокоить.
Брок выдохнул, убирая со лба упавшие пряди и внимательным взглядом окинул парнишку:
- Ганн, что я тебе сделал?! За что ты меня так ненавидишь?..
Брок прошел на кухню и ткнул кнопку на чайнике. Голубоватым светом загорелась подсветка и негромкий шум нагревательных элементов оповестил их о том, что аппарат заработал. Поспать у Рамлоу сегодня не получится - определенно.
Иоганн опустил взгляд на полупустую пачку, и едва не застонав, прикрыл глаза. Зашибись, теперь он еще и о курении знает. Класс.
Интересно, кем он сейчас предстал перед глазами отца? Малолетним взломщиком на наркоте, торчащим от гомосятских порно-роликов, и занимающийся их распространением?
Рамлоу открыл глаза, и поджав губы, едва слышно произнес:
- Ничего не сделал, - его разрывало от желания убежать и запереться в своей комнате, но страх выбесить Брока еще сильнее вынуждал стоять на месте, нервно переминаясь с ноги на ногу, и разглядывать царапины на полу, не смея сдвинуться с места. [float=left][/float]
- Тогда за что ты так со мной? Нахрена ты вообще это все сдал? Залез к Ричи в квартиру, забился под диван. И ладно, хрен с ним, я еще могу понять. Нахрена ты, блять, телефон включил?! Ты так решил мне отомстить? Спасибо, твоя месть удалась просто шикарно! - дернул плечами Брок, доставая с полки чашку и кидая в нее несколько ложек растворимого кофе. Заглянув в холодильник, он чертыхнулся не найдя нихрена съестного. Жрать хотелось. Но для того, чтобы в доме хоть что-то было, нужно не забывать ходить в магазин.
Он резко сцепил руки за спиной, вкладывая одну в другую, и принялся пальцем ковырять кожу. Обида кольнула куда-то под ребра, заставляя ноздри Рамлоу недовольно раздуваться. Потихоньку, страх смешивался с недовольством.  А что он, собственно, такого сделал? Залез к Риччи? Так они сами отказались ему помогать! Остался сидеть под диваном? А что он должен был сделать? Вылезти и сказать "ого, какие люди, а че это вы тут забыли в такой час"? Нет, можно конечно было, но смог ли бы Рамлоу щас ходить? А сидеть? А телефон...
- Всегда пожалуйста, - пробубнил Иоганн, а взгляд его становился все более недовольным, - но это не я постоянно забываю выключать функцию видеотрансляции у камеры.
Чайник вскипел и Рамлоу поднял его, наливая в чашку кипяток. Фраза про отключение видеотрансляции заставила его вздрогнуть, отчего дернулась рука с чайником и кипяток полился на столешницу, стекая на пол.
- Ахренеть! - констатировал он, со злостью опуская чайник на подставку, - заебись! То есть, руководствуясь твоей логикой - я виноват в том, что ты решил снять нас на телефон?! Ты мог тупо полежать под диваном и, дождавшись когда мы уснем, свалить?! Раз уж взялся играть по-крупному, играй до конца!
- Да я бы вообще там не оказался, если б не ты со своими тупыми запретами! - Все. Перекрыло. Рамлоу скрестил руки на груди, и неимоверным усилием воли, заставив себя стоять на месте, продолжил, - я бы не сунулся к Риччи в квартиру, если б ты не решил, что можешь себе позволить, запретить мне пользоваться вещами, которые мне нужны. Что у тебя есть право меня ограничивать! - С каждым словом распалялся он все сильнее, - Я нихрена плохого не сделал, слышишь? Если ты ждешь, что я буду хлюпать носом, и извиняться, то хрен тебе! Это не я его в жопу долбил! Так что нехрен на меня все сваливать! [float=right][/float]
Поднеся к губам чашку с кофе, он так и застыл, стоя спиной к сыну. С каждым его словом злость Рамлоу крепчала и в глазах начинал отплясывать нездоровый огонек.
Когда гневная тирада закончилась, с треском в ладони Брока лопнула чашка. Иоганн вновь переходил все границы. При том он не осознавал насколько вообще обидел отца всем этим.
Сунув руку под холодную воду и вынимая мелкие осколки из ладони, Брок ровным голосом сказал:
- Хорошо, Иоганн. С этой минуты я ничего тебе не буду запрещать. Не буду ездить в школу. Появляться в судах и на разбирательствах. А когда придут приставы - сам соберу твои вещи. Раз тебе так больше нравится, раз у меня нет никакого права что-то тебе запрещать - живи как вздумается.
Он намотал кухонное полотенце на ладонь и, игнорируя сына, вышел из квартиры. Сегодня он спит в машине. Правда сперва доедет хоть до какой-нибудь закусочной.
Шум собственного прерывистого и разъяренного дыхания, был единственным, что слышал Рамлоу перед тем, как в ушах повис свист. Мысли затянуло белой пеленой, отпуская вперед слепую ярость. Его накрыло. Так, как не накрывало за все это время. Обида на этот мир, пережитая боль, страх перед будущим, перед отцом, непонимание, ненависть к миру, все разом навалилось на плечи Иоганна одним плотным затхлым одеялом, не давая нормально дышать. Оглушая. Лишая способности здраво мыслить.
Он слепо хватает со стола лэптоп, и что есть силы, начинает лупить им по всем, что попадается под руку: столу - разбивая вдребезги тарелку, по стенам - оставляя выбоины в гипсокартоне, по стулу - проломив несколько реек на спинке, а затем, со всего размаха, швыряет в окно. То отзывается звоном миллионов осколков, и помятая техника вылетает с восьмого этажа, подобно тарелке для фрисби. Следом под раздачу попадает телевизор, экран которого осыпается, и наполовину вылезает наружу, зажевав посередке стул, которым Ганн захерачил в него.
Осколки ранят кожу на лице, но несерьезно. Обожженые пару дней назад руки отзываются жуткой болью. Его трясет. Колотит. Лицо застилают слезы злобы и бессилия. Но он не останавливается.
- Возвращайся домой, - раздается мрачный голос Росса на том конце связи, - он тебе квартиру сейчас разнесет.
- Плевать! - выворачивает на пустую дорогу Рамлоу, - буду жить на базе.
- Брок, он что-нибудь спалит или  взорвет. Возвращайся. Я, конечно, хочу придушить маленького гаденыша, но знаю, что ты себе этого не простишь, если сейчас не вернешься.
- Не надо меня поучать! - срывается на Росса Брок. Тот, фыркнув, сбрасывает соединение, а Рамлоу в остервенении вжимает педаль газа в пол. Никуда он, блять, кроме работы не поедет. Пусть Ганн делает что угодно. Права у него нет. Пиздец. А у него самого-то было право?
Но через пару минут Брок сдается. Не снижая скорости, разворачивает машину на сто восемьдесят градусов и направляется обратно.
Перевернув стол, и схватив стоявшую около двери бейсбольную биту, Ганн врывается на кухню, круша все, на что попадает его взгляд - тарелки, чайник, чашки. Четкий удар по смесителю приводит к тому, что его вырывает с корнем. Когда было нужно, у Иоганна оказывалось достаточно дури. В конце концов, когда-то он умудрялся отравлять в нокаут взрослых мужиков.
Перехватив поудобнее биту, мальчишка замахивается, и со всей силы начинает лупить плиту. Мысль перекрыть газ в голову даже не приходит.
В квартире все - хуже некуда. Рамлоу вбегает по ступеням и застает сына отчаянно уничтожающим плиту.
- Хватит! - его голос не напоминает просьбу. Это холодный, колючий, мрачный приказ. Сократив расстояние до Ганна в несколько широких шагов, Брок старается действовать как можно аккуратнее. Не причиняя особой боли, лишь дискомфорт, он заламывает руки сына за спину и, придавив коленом к полу его бедра, лишает того возможности двигаться и сломать что-то еще.
- Хватит! - повторяет Брок и чувствует запах газа. Но, пока мальчишка не успокоится - он его не отпустит. Взрываться - так взрываться. Уйдут красочно, с фейерверками.
Он практически покорежил переднюю панель, когда за спиной раздался холодный голос.
- Пошел в жопу, - шипя сквозь зубы, мальчишка и не думал прекращать разрушения, и прежде, чем распластаться под тяжестью несвоего тела на полу, успел вынести однуй из стеклянных дверей кухонного гарнитура. Вывернутая из рук дубинка с грохотом полетела на пол, откатившись куда-то в сторону, и лишая возможности вновь ею вооружиться. Рыча от злости, Иоганн несколько раз дернулся, пытаясь высвободиться, а после, скинув свободную и вывернув ее так, что неприятно хрустнуло плечо, попытался залепить отцу в лицо.
- Успокойся, - требует Брок, перехватывая руку сына и предотвращая удар, - я не алкаш из бара и не хвастающийся едва отросшими яйцами пацан. Даже не думай поднимать на меня руку, - спокойно говорит он, проговаривая слова по буквам, стараясь чтобы до мальчишки дошел смысл.
Несколько минут бесполезных попыток вырваться ни к чему не приводят. Рамлоу старается выкрутить запястья, выдернуть ноги, поднять задницу, сложившись "домиком", дабы скинуть Брока с себя, но тот лишь сильнее вдавливает его в пол. Ганн шипит и обзывается, но и  это не приносит никаких результатов. Ах, если бы он был как Линч...
Через некоторое время отупляющая волна ненавсити постепенно отступила, потихоньку пропуская в мозг осознание своего поступка. И осознание это ему ой как не нравилось.
Брок держал его, пока не прекратились попытки вырваться. Пока они не сменились вялыми подергиваниями, а потом мальчишка и вовсе замер.
- Перебесился? - холодно спрашивает Рамлоу и, отпуская мальчишку, перекрывает вентиль под мойкой и закручивает газовую трубу. Распахивая каким-то чудом уцелевшее в кухне окно, Брок оборачивается на сына и внимательно смотрит на него.  [float=left][/float]
- Выпустил пар? Теперь, будь добр, убери здесь все. После того, как ты закончишь, мы обсудим способ твоего наказания. И, раз всей электроники ты сам себя лишил,  рассмотрим несколько других вариантов.
Иоганн медленно поднялся с пола потирая бедра, на которых, возожно, останутся синяки. Не беда, но неприятно. Он мрачным взглядом окинул масштаб учиненной разрухи, и невесело подметил, что ближайшие пол года, а того гляди и год можно даже не заикаться о скейте. Вот даже не пытаться.
Рамлоу невольно поеживается, одаренный  пристальным взглядом, но старается не подавать вида. Раскаиваться он особо не раскаивался, но вот барахло было жалко. И лэптоп тоже. Особенно лэптоп.
Горестно взохнув, и невесело кивнув отцу, Ганн обернулся вокруг своей оси, не зная, за что хвататься первым. Он снова поднял взгляд на оперативника, и каким-то шестым чувством, наконец, осознал -  шутки, похоже, закончились. Окончательно и безповоротно.
Слово "наказание" в лексиконе Брока фигурировало крайне редко, и имело свое максимально полное и емкое значение. Рамлоу никогда не разбрасывался подобными обещаниями впустую, и за всю их совместную жизнь, пообещав наказать сына всего три раза, все три раза выполнял это обещание даже четко. Последнее прилетело ему в понедельник.
Что-то он зачастил.
Он коротко кивнул, опустил взгляд в пол.
Интересно, что он сделает? Денег уже лишил, телефон совсем не заберет. Продлит наказание на два месяца? Пошлет его в военную академию? Отправит жить к Линчу? Последнее казалось самым вероятным. Голос так точно ничего хорошего не подразумевает.
Иоганн медленно присел на пол, и вытащив из мусорки ведро, принялся закидывать туда осколки и обломки, подобранные с пола.

Школьный день протекал настолько плохо, насколько это вообще казалось возможным. Начнем с того, что какая-то скотина взломала его ящик, и сперла оттуда все содержимое, в том числе, любимую книгу Стинга, которую Рамлоу так и не успел дочитать, из-за очередной волны пиздеца, развернувшейся в его жизни. Далее, не имея возможности провести оперативно-следственные мероприятия на месте, и уже конкретно опаздывая на занятия, он залетел в класс.
- Ву-зет он рутар, мёсье Рамлоу... - Послышался голос учителя, с произнесший всю фразу с ударением на последний слог его фамилии.
Эту фразу он знал. Успел выучить за два месяца просто на "отлично".
Парнишка притормозил, и медленно вернулся к двери, как этого требовали правила данного класса. Кто их придумал - догадаться было нетрудно. А вот как с ними бороться - у Иоганна идей не было.
- Пардоне-муа, мёсье Гронже, - единственное, в чем пареньку везло, так это в способности его голоса с легкостью принимать любые тональные изменения, и отсутствии проблем с дикцией. - Селя не се репродиро-па.
Мистер Грандж медленно поднялся со своего стула, и подойдя поближе к Иоганну, сложил руки на груди.
- Алёор, - мужчина кивнул головой, - кьель е вотре экскюз ё'он се момён?
Черт, ну вот зачем он это делает, а? Ведь знает же, что знания во французском у него ограничиваются, в лучшем случае, двумя-тремя фразами.
- Жё... - Рамлоу открыл рот, чтобы продолжить, но лишь тяжело выдохнул, ища глазами помощи у пола, - жё суи...акюпэйт авек мон пэр... 
Прокатившийся по классу смешнок и презрительный взгляд мистера Гранджа моментально оповестили Ганна о его лексическом фиаско, и тот, чувствуя, как горлу подкатывает обида, крепче сжал лямку рюкзака, разглядывая ботинки.
- Кретон эньёро... - недобрым тоном выплюнул преподаватель, разворачиваясь, и собираясь обратно за свой стол.
Обида пощечиной обожгла лицо Рамлоу, и тот, подняв слезящиеся глаза на мистера Гранджа, выпалил:
- Си! Сой аналфабета! - Звонко выплевывая кажое слово, он немного склонился вперед. - Перо соло уно идиота аки - эс устет, сеньйор! - Он резко махнул рукой, - вейворд бастардо! Йо но теньго кье коносер а су пута ленгуа!
Они несколько секунд с вызовом смотрели друг на друга, пока их не отвлек голос, долетевший с задних рядов.
- Он вас ублюдком назвал, сэр.
* Вы опоздали, мистер Румлоу (фр)
* Прошу меня простить, мистер Грандж. Этого больше не повторится (фр)
* Что ж, каково ваше оправдание на этот раз? (фр)
* Я... Я есть заложник (акупирован) моим отцом. (фр)
* Кретин безграмотный (фр)
* Да! Безграмотный я! Но идиот тут только один - это вы, сэр! Своенравный ублюдок! Я не обязан знать ваш сраный язык (исп)

В общем, из класса его выгнали, запретив появляться в ближайшие две недели. И как бы не заманчиво звучал такой отпуск, ничем хорошим Рамлоу это не светило. Его снова отправили к директору. Тот снова попросил отца заехать. Снова были разборки на тему "нельзя оскорблять учителей", в результате которых Джеймс довел мальчишку до слез, и только тогда отпустил на урок истории.
День вышел безрадостным и злым. Едва он приехал на работу, как команда, похихикивая, смолкла, внимательно уставившись на него. Оценивая, стоит ли отпускать шуточки. Мрачный вид Брока дал всем понять, что делать этого не стоит. Но все равно двусмысленностью сквозило каждое предложение, адресованное ему или Россу. В общем, команда развлекалась на славу. И, да, у них был вполне веский для того повод.
Вновь звонил директор. Но Рамлоу холодно и сухо сообщил, что зайти у него не получится.
- Я слышал, вы устроили неплохое представление, - добродушно усмехнулся Уилл, когда Брок зашел проведать его.
- Вот только ты не начинай, - скосил на него глаза Рамлоу.
- Да мне-то что? Каждый дрочит так, как хочет. Мне вообще параллельно, с кем ты спишь, - пожал плечами мужчина.
- И на том спасибо, - хмуро отозвался Брок.
- Я этот разговор начал по другому поводу, - вздохнул Уилл, - Ганн в порядке?
- А что ему будет? – удивился Рамлоу.
- В прошлый раз он тебя выбесил просто словами, и ты сломал ему три ребра. Зная тебя…
- Нет, я его даже не тронул, - выдохнул Брок, - он все равно не поймет. Только еще что-нибудь сотворит назло.
- И что ты планируешь делать? – Лестер сощурился на Кроссбоунса.
- Дать ему выбор, - пожал тот плечами, - это уже переходит все границы. Утром он разнес квартиру. В хлам разнес, - покачал головой Брок, - поэтому будет либо отрабатывать, либо получать ремнем.  Разговоры бесполезны.
- И как ты планируешь предложить ему отрабатывать? – удивился Уилл, - он же воровать начнет.
- Что, гири? – криво улыбнулся Брок, - или блины от штанги? Будет тренироваться с нами. Пусть оставляет свою дурь непомерную на стадионе. Тогда, глядишь, через пару месяцев я безбоязненно смогу купить новый телевизор.
- Сомнительная затея, Брок… - протянул Уилл.
- Ну, все твои методы мы исчерпали, - вздохнул Рамлоу, - буду действовать так, как привык.
То ли общий внешний вид Иоганна играл ему на руку, то ли настроение у преподавательницы было хорошее, но хоть тут его немного приободрили, позволив вклиниться в дискуссию о Генрихе 5-м, короле Англии, и даже высказать свое глубокое, и весьма неожиданное мнение на счет его подхода к правлению.
Потом была геометрия, потом химия, куда Иоганна не пустили, английский, и, наконец, информатика. Закончили они в половине четвертого, и когда все ребята двинули домой, Рамлоу спустился в подсобку за граблями - его социальные работы никто не отменял, а потому ближайшие два часа малец провел, расчищая от прошлогодней травы газон недалеко от парковки. Он практически закончил, когда за спиной раздался знакомы голос:
- Что, дегенерат? Нашли тебе занятие по статусу? - Послышались смешки, - Оккупант отца. Чем он тебя оккупировал, а? Рамлоу? Небось, отсасываешь ему послуш...
Договорить Ганн ему не дал. Резко развернувшись, и вскидывая граблки, он, что было силы двинул мальчишке черенком по голове, разбивая в кровь скулу, и роняя его на землю.
  - Сейчас ты у меня отсасывать будешь, - он откинул грабли в сторону, и отвесив задире пинка, с легкой подачи кого-то приземлился на землю рядом.
Развязалась драка.
Закончив с рабочими делами, н предупредил команду, чтоб те были вовремя на стадионе и, переодевшись из рабочей формы, поехал в школу. Исключительно за тем, чтобы доставить сына в пункт назначения. Дальше тот будет добираться до стадиона самостоятельно.
В школьном дворе царило нездоровое оживление. Толпа детей, судя по подначивающим крикам, окружила дерущихся. Брок, выйдя из машины, медленной поступью тяжелых, кованных армейских ботинок подошел к собравшимся. Расправив изуродованные плечи, открытые майкой, он скрестил руки на груди и молча ожидал, когда конфликт закончится. Мысли о том, чтобы разнимать дерущихся у него не возникало.
Вот чего Иоганну было не занимать, так это упорства и выносливости в драках. Пожалуй, однин лишь этот плюс перевешивал многие минусы в его характере. Пускай больно и тяжело, пускай он один против всех. Пускай его почти втоптали в землю, и даже успели отпинать по почкам - он не будет лежать и жевать сопли. Он перекатится, сплюнет кровь, и даст волю злости.
Заблокировав двух самых безмозглых атаковавших двумя простецкими захватами, и оттолкнув обоих в стороны, одного за другим, Рамлоу переключил свое внимание на главного заводилу. Драться тот умел не слишком круто, по крайней мере, на фоне парнишки, зато массой превосходил Иоганна едва ли не на треть. Вообще, по какой-то злосчастной случайности, он был самым мелким из всех пацанов в классе, хотя, отнюдь, не был самым младшим. Может сказалось херовое питание в детстве, может папаша у него тоже расти начал поздно, но внешне Ганн больше напоминал одинадцателетнего. Даже зубы у него менялись позднее.
Благо, хоть к челену нареканий не возникало. Там все было как надо.
В затянувшейся борьбе они упали, в очередной раз, на землю. Здоровяк, пользуясь тем, что он больше, попытался придавить мальчишку к земле, но тому удалось извернуться, заломить противнику плечо, и перевернувшись, обвить того ногами за шею, проводя залом.
Френсис заорал, однако до последнего не сдавался, пытаясь вывернуться из захвата Ганна. И ему это удалось.
Но только лишь потому, что напоровшись на знакомое лицо, среди собравшейся толпы зрителей, Рамлоу сам поспешил его отпустить, и тот час вскосил на ноги, отряхивая одежду.
Брок слушал воодушевляющие крики, адресованные вовсе не его сыну, смотрел как дети катаются по земле. Трое на одного - конечно, дохрена честная драка. Но Рамлоу даже рта не раскрыл, чтобы заметить это вслух. Ганн дал понять, чтобы в его жизнь Брок не вмешивался. Кроссбоунс и не собирался.
Когда она встретились взглядом, Иоганн сам отпустил обидчика и поспешно поднялся. Брок так и продолжал стоять, скрестив руки на груди и безэмоционально глядя на сына. Их все еще разделяла толпа детей и подростков. Просить подойти или что-либо спрашивать Кроссбоунс не спешил. Если Ганн сочтет нужным - сам подойдет, сам пойдет к машине.
- Ты мне чуть плечо не сломал, идиот! - Его лицо обожгло болью, и Рамлоу отшатнулся, ошарашенно глядя на Френсиса. Тот хотел было добавить что-то еще, но него вовремя остановили парни, тихо шепча "придурок, успокойся, тут его отец!".
Повисла немая сцена, в которой, казалось, неудобно было всем, кроме Брока. Зеваки потихоньку начали расползаться, и Джозеф шустро прикинув, мол, надо драпать с ними, патащил парней, якобы, домой, оставляя Кроссбоунса и Иоганна одних.
Пару минут мальчишка ждал гневной тирады, которая, по его мнению, должна была обрушиться на него подобно урагану Катрина, но к удивлению, и даже некому испугу пацана - ничего подобного не происходило.
Наконец, найдя, что стоять тут подобно истукану, наверное, не самая лучшая идея, Ганн, бросив на отца неуверенный взгляд, молча подобрал грабли, и отлучившись на пару минут, дабы отнести оные в подсобку, с безрадостным видом загрузился в машину.
- Я могу все объяснить, - начал он, имя в виду очередной звонок от мистера Паддинга.
- Если хочешь - пожалуйста, - кивает Брок, заводя мотор и выезжая с парковки. Он спокоен, собран, практически безэмоционален. Разве что взгляд привычно-хмурый, но это уже скорее особенности мимики, чем реальная эмоция.
А душить свои эмоции Рамлоу умел. Не всегда это хотелось делать, но в этой ситуации криком явно уже ничего не исправить. Да и не поймет Ганн. Поэтому напускное спокойствие - как один из вариантов поведения ему вполне подходил. А что сделать? опять поругаться? Нет, хватит. Брок сыт криками по горло.Он несколько секунд сидел с приоткрытым ртом, пытаясь понять, это сейчас было требование рассказать, что произошло, или же напротив завуалированная просьба сидеть тихо и не отсвечивать? И судя по непринужденному хмурому взгляду, второй вариант трактовки был правдоподобнее. [float=left][/float]Иоганн сомкнул челюсти и поджал губы. Что ж, ладно. Раз наказание - это безразличный тон, пусть будет так. Ведь это, в какой-то степени, даже успокаивало - парнишка ожидал не меньше, чем перевод в какую-нибудь закрытую школу в России.
По-удобнее оправив ремень безопасности, он повернулся к окну, уперся в дверь руками, склонил голову на бок и опустил на них, косым взядом следя за потоком машин справа. Ему страшно хотелось спать - сказывалась бессонная ночь, однако издерганный мозг никак не мог успокоиться, и потому Иго лишь изредка прикрывал глаза, думая о чем-то своем.

Они неспешно приближаются к стадиону, где у машин стоит вся команда. Мужчины оживленно что-то обсуждают, жестикулируют. И все в тренировочном. Даже Росс, набычившись, подпирает бедрами нос своего раритетного маскл-кара и изредка вставляет какие-то комментарии в оживленную беседу.
Когда машина, наконец, остановилась - Рамлоу не торопился менять положения. Они делали так иногда, заезжали в зал, или к кому-то на квартиру. Обычно, парнишка с радостью шел на "тусовку" вместе с Броком, но сейчас предпочитал сидеть на месте, игнорируя происходящее. Не из вредности, а из-за отсутствующего настроения.
- Ты идешь? - спросил Брок, отстегивая ремень безопасности и коротко глядя в сторону сына.
Дождавшись ответа, он вылез из машины и, забрав с заднего сидения сумку, закинул ее на плечо. Подойдя к команде, он перекинулся с нами несколькими малосодержательными фразами и все семеро мужчин пошли в сторону трибун, где предполагали расположиться.
Стадион был абсолютно пуст. Да и был не совсем обычным. Место газона футбольного поля занимала сложная полоса препятствий. Пристройка между трибунами была переделана под тир, а беговая дорожка, идущая по краю, была отнюдь не асфальтовой. Если отойти от военной профессии Брока, то это был какой-то утяжеленный вариант кроссфита, с милитаристическим уклоном.
Судя по тону, отрицательный ответ Брок бы не принял, а потому мальчишка тихо "угукнул", и подождав, пока папаша подойдет к своим, медленно выполз из машины. Особого желания общаться у него не было. Тем более с Россом, а слушать шуточки в свой адрес Иоганн был, мягко скажем, не в настроении. Дождавшись, пока вся братия пройдет внутрь, Рамлоу-младший медленно проследовал за ними, стараясь держаться подальше.
Команда не расходилась по стадиону. Скинув сумки на трибуны, они скучковались на зеленом пятачке лужайки и выжидающе уставились на Брока. Тот покачал головой и обернулся на сына:
- Ганн, подойди, - просит он, внимательно следя за передвижениями мальчика. То, что его сейчас ожидает ему вряд ли понравится.
Он приземлил свой зад на перила, недалеко от входа, и молча следил за тем, как, общаясь, команда медленно выползала на середину стадиона. Признаться, он ожидал увидеть что-то конретное - хотя бы, соревнования, - но ничего подобного не было, а потому внутри зародился мерзковатый холодок предчувствия.
В ответ на просьбу, Иоганн поднял голову, однако, подходить не спешил. Он снова окинул взглядом собравшихся, и даже издали приметил слишком уж странное выражение лица Росса. Слишком.
Настолько, что Рамлоу даже не взялся его трактовать.
Вздохнув, и заранее сочувствуя себе самому, Ганн мягко опустил рюкзак на землю, и засунув руки глубоко в карманы, медленным шагом приблизился к собравшимся, стараясь ни на кого не смотреть.
Дождавшись, когда мальчишка подойдет к ним, Брок начал:
- За последние четыре месяца удар по семейному бюджету был нанесен в размере сорока шести тысяч трехсот четырнадцати долларов. Количество потраченных на бессмысленные разговоры часов и нервы в расчет не берем, - он скрестил руки на груди, - ночью ты выступил просто отлично и чаша моего терпения переполнилась. У тебя сейчас есть два пути. Первый - каждую сотню баксов ты отрабатываешь здесь. Отработанными они считаются, если ты пробежал круг, сделал десять приседаний, отжиманий, подтягиваний или любых других физических упражнений, которые попросишь показать или знаешь сам. Второй вариант у тебя - те же сотня баксов и, - Рамлоу прикрыл глаза, - десяток ударов ремнем по заднице. Ровно как все происходящее вчера было предано публичной огласке, экзекуция будет столь же публичной. Решай.
Он стоял, смотрел в землю, слушал, и чувствовал, как его щеки становятся малиновыми, как следом за ними краснеют уши. Как начинает мерзко щипать глаза. Пока что не от страха, нет. От обиды. Обиды на собравшихся, обиды на себя. Обиды на бесконечный водоворот взаимонепонимания и слабо контролируемых эмоций. Сорок шесть тысяч казались какой-то нереальной суммой, и Иоганн даже хотел был оспорить это заявление, но вовремя смекнул, что сейчас не самый удачный момент для заносчивости. [float=left][/float]Ганн прикрыл глаза и крепко сжал кулаки в карманах. Вот это вот было нихуя не честно! Брок отлично знал, как мальчишка относится к их деятельности, как сильно ненавидит все, что связано с Гидрой, особенно после событий на корабле. Да, он проебался. Не столько ночью, - там он не считал себя виноватым от слова "совсем", - но вот утром. Но нельзя же так!
- Я не знал, что там трансляция была включена, - пробубнил он газоновому покрытию под его ногами, и так же тихо добавил, - и я ни за что не буду тренироваться с убийцами!
- Значит ты выбираешь ремень? - спокойно переспросил Брок, проигнорировав и фразу про трансляцию и заявление про то, что они тут все убийцы. Команда, в отличие от Рамлоу, не была в таком восторге от заявлений его сына, но выдавал всех только скрежет зубов. В разговор пока никто не стремился вмешиваться, ожидая чем закончится эта попытка приструнить несносного мальчишку. Молчал даже Росс, но тот скорее просто обижался на всех собравшихся за сальные шуточки, которые весь день слышал в свой адрес. Поскольку командир подъебывать себя особо не позволял, уйдя с головою в бумажную работу, то вот Ричи как объект насмешек вполне подходил. И команда здорово на нем отыгралась. Все-таки собравшиеся поголовно были теми еще саркастичными и язвительными ублюдками.
Рамлоу лишь неопределенно пожал плечами, глубоко и шумно дыша. Вот не хватало еще разреветься перед всеми собравшимися! Блеск! Мало ему сегодня рыданий в кабинете у Паддинга, еще и тут решили доканать.
Он плечом вытер выступившие на глазах слезы, и крепко скрестив руки на груди, продолжал пялиться в землю, пока вопрос не повторился. Не поднимая головы, он бросил взгляд на команду, и до скрипа стиснул зубы. Это было несправедливо!
Настолько несправедливо, что Иоганн готов был убежать прямо сейчас, забив на свою гордость и то, как будет выглядеть в глазах собравшихся, но вместо этого продолжал лишь буравить взглядом землю.
- Яйца в кулак уже собери, - неприязненно выдыхает Лоусон. Брок не реагирует на это, безотрывно смотря на сына. А на что он рассчитывал? Что отец опять наорет, а он пропустит это мимо ушей? Тогда количество пиздеца за несколько дней нужно было дозировать. А не косячить три дня подряд.
- У нас у всех есть дела. И у тебя самого тоже, - напоминает Рамлоу. Молчание его не напрягает. Он может стоять и смотреть на мальчишку хоть до заката. Но остальные уже были недовольны.
Линч уже потихоньку разминался, чуть отойдя ото всех. Не далеко - исключительно чтобы не зацепить никого.
- Я сейчас твои в кулак соберу, - так, чтобы слышал максимум Брок, прошипел парнишка, и снова вытер влагу на глазах. Эта игра в молчалки, которая иногда срабатывала, и отец просто махал на ситуацию рукой, переключая внимание на свои дела, сейчас явно посылала все надежды Иоганна к черту. Он спиной чувствовал чьи-то махи руками, и недовольное дыхание собравшихся.
Ну ладно. Раз всем так этого надо...
Да будет так.
- Да.
- Будь по твоему, - пожимает плечами Рамлоу, расстегивая широкий армейский ремень на поясе и вытаскивая его из шлевок. Жаль, конечно, что он решил выбрать такой метод. Брок не горел желанием пороть сына в присутствии команды. Он вообще не горел желанием наказывать его подобным образом и считал, что подобная альтернатива вынудит его заниматься с ними. Но, мальчишка решил иначе. И Рамлоу оспаривать его решение не собирался.
Поймав взгляд сына, он вопросительно изогнул брови и спросил:
- Сумма? Сотня баксов? Две? Три? Может пять? [float=right][/float]
Он перебирал пальцами собственные ребра под толстовкой, и чувствовал, как кишки сводит изнутри ледяными щупальцами. Неотрывно следя за руками Брока, парнишка то сжимал, то разжимал челюсти, борясь со страшным, ужасным желанием убежать. И только страх выглядеть трусом, пересиливающий страх перед экзекуцией, вынуждал стоять его на месте, словно прибитого к земле.
- Да хоть десять, - с ненавистью процедил он свозь зубы, втайне надеясь, что сейчас этот кошмар закончится, и его отпустят, посадив под домашний арест.
- Иоганн, мне нужен четкий ответ, - покачал головой Брок, - сколько?
Все замерли, не зная, как реагировать. Скорее всего половина команды морально не была к такому готова. Ганна они приняли и полюбили - он хоть и был порядочным засранцем, но все-таки был ребенком. И все собравшиеся не восприняли всерьез новость о том, что парнишка может быть публично выпорот. Они считали, что такого унижения он не стерпит. Сейчас же ситуация развивалась совершенно иным образом и даже Росс с непониманием глядел на Иоганна.
Его уже порядком трясло от всей этой ситуации. Он шмыгал госом, хрустел пальцами, оттягивал кофту, не разнимая при этом скрещенных на груди рук, часто моргал, изо всех сил стараясь не плакать, и чувствовал на себе взгляды. Последнее, пожалуй, было хуже всего. Происходи все это дома, Рамлоу уже давно бы попытался извиниться, и свести ситуацию на нет. Но здесь. При мужиках... Пасануть, чтобы они считали его трусом? Мальчишкой? Нет. Этого оскорбления он просто не перенесет. И пусть его сейчас убьют тут, но он не позволит считать себя трусом. Ни Россу, ни Чандлеру, ни Моррису, ни Линчу... и уж тем более, не отцу.
- Десять сотен! - Выпалил он, убирая руки с груди и поднимая красные глаза на отца. - Так достаточно четко? - А голос у самого непривычно звенел.
- Хорошо, - пожал плечами Брок. На самом деле он не собирался удовлетворять это требование. Переспрашивать он будет после каждой десятки. Но, раз он второй раз повторил, что собирается терпеть сотню ударов - будь по его. Чендлер и Мэннинг переглянулись. Им ли не знать, что такое физические наказания и порка ремнем. И они оба прекрасно понимали, что выдержать сотню ударов мальчишке не под силу. Но они молчали, не вмешиваясь.
Рамлоу опустился на одно колено и жестом пригласил сына лечь животом на бедро.
- Штаны сам спустишь?
Он с скрытым криком в глазах посмотрел куда-то, где осталась их машина, и в очередной раз задушил подступающие к горлу вопли. Неужели они так и останутся стоять и смотреть? Неужели правда останутся?
Ну что за блять! [float=left][/float]
Поймав жест, Ганн стыдливо отвел голову и стоял так с минуту, пытаясь успокоиться. - "Боже, ну хватит! Ну пожалуйста!" - Он кинул беглый взгляд на Росса, но даже не стал читать его эмоции. Смотреть на ребят оказалось выше его сил.
Расстегнув ремень, штаны, и немного приспустив их, так, чтобы образовавшиеся складки защищали самую чувствительную часть, он медленно начал опускаться, чувствуя, как сжимается все внутри.
Бил Брок не сильно, но ощутимо. Ремень  рассекал воздух и оставлял на коже болезненные красные полосы.
И Кроссбоунсу было не стыдно. Да, ему было жаль Ганна, который сейчас принимал наказание исключительно из-за своей глупости, но что поделаешь. Рамлоу долго пытался быть тем, кто говорит и слушает. Сын его стараний не оценил и теперь опиздюливался за все.
Только вот это не приносило ни морального удовлетворения, ни эмоционального, ни психологического.
Он уперся ребрами в бедро, и даже не успел перевести руки, как послышался резкий свист, щелчок, и зад обожгло огнем. Упираясь локтем Броку куда-то в бедренный сустав, а второй рукой схватившись за его штанину чуть ниже колена, Рамлоу кротко дернулся и сильно напряг зад, пытаясь отодвинуться. Но смотило ему начать шевелиться и отец тот час прижал его второй рукой. Новый щелчок прокатился по полю. Сжимая челюсти, и выкручиваясь на ноге, Ганн мысленно повторял про себя обещание молчать. Третий и четвертый щелчок, пришедшиеся ниже, на на кожу под сползшими потками резко поубваили его уверенности в собственных силах, однако парнишка лишь сдавленно пискнул и в очередной раз резко дернул зажатую в кулаке штанину.
Насчитав десяток ударов, он чуть наклонился к сыну и негромко спросил:
- Еще десяток?
Кожа уже раскраснелась, следы от ремня смешались в алеющий отпечаток.
Брок крепко держал сына, не позволяя ему дергаться и вырываться. Росс сменил злорадство на грустную жалость. Он, конечно, за сегодняшний день побывал на паре кругов ада, но явно не предполагал, что Рамлоу соберется сделать нечто подобное. Линч злорадно усмехался, стоя в стороне и засунув руки в карманы мягких спортивных брюк.
Сохранять молчание становилось все труднее. Удары, приходившиеся один на другой, теперь отзывались болью значительно острее, дышать было трудновато, в голове, повисшей ниже жопы, кровью пульсировала боль. Он сипел, выдыхая очередной стежок и выкручивал отцовскую брючину, мысленно считая в обратном порядке от ста.
Нет, он не выдержит сотку! Это невозможно! Это как-то слишком уж больно.
Когда его счетчик опустился до 90, где-то над ухом раздался голос Брока. Какая-то часть сознания уже хотела завопить, "нет, хватит, я понял!", но ущемленная гордость не позволила:
- Да легко, - надрывающимся тихим голосом прошипел Ганн сквозь зубы.
Что ж. Раз легко, то Рамлоу препятствовать не собирался. Одиннадцатый удар опустился на задницу мальчишки и Брок подавил тяжелый вздох. Вот ведь упрямый баран. Нет, чтобы согласиться на тренировку. Но, неужели он считал, что Кроссбоунс отступит? Считал, что он просто так решил припугнуть сына и не воплотит озвученное в жизнь? В ином случае так бы и было, но теперь мальчишка пересек черту. Обидно было не столько за сам факт съемки, как из-за того, что он нарушил запрет на вторжение в личную жизнь команды. Если бы не он был у Росса? Если бы к Ричи пришли из управления Гидры? В конце концов даже Брок обсуждал с ним то, что не предназначалось для ушей его сына. Даже в том случае, если бы он принял позицию отца и горел бы желанием вступить в Гидру. А, зная вспыльчивый характер отпрыска, вспоминая чем закончился скандал из-за теракта в Лос-Анджелесе, Брок не был готов спускать это на тормозах. В конце концов - своеобразный способ защитить. В следующий раз Иоганн крепко призадумается, прежде чем вновь выкинуть нечто подобное.
Опустив ремень в двадцатый раз, Брок вновь осведомился:
- На сегодня хватит? Или еще?
Иоганн хватал ртом воздух, морщась все сильнее. Зад полыхал огнем, руку уже сводило, а из глаз текли, пока еще немые, слезы. Неимоверных усилий Рамлоу стоило удерживать себя на месте, ограничиваясь периодическим пинанием ногами земли, не в силах спокойно терпеть очередной удар. Он не планировал сдаваться, обещая, клявшись себе, что вытерпит. Что не позволит так просто его унижать, что покажет, кому тут яйца в кулак собирать надо.
Но каждый новый удар оставлял новую трещину в этом коконе самоуверенности и бахвальства. Когда повисла новая пауза, парнишка несколько секунд спило дышал, стараясь унять чуть слышное рыдание, готовое вот-вот прорваться наружу, и как только смог взять под контроль голосовые связки, все так же тихо угукнул, и, втянув носом воздух, попытался упереться лбом в предплечье, со всей силый оттягивая отцовскую штанину, и готовясь принять продолжение.
"Только бы не заорать." - Билось в его голове, - "только бы не заорать".
Ганн согласен идти на третий круг. Хорошо. Рамлоу и не против. Потому, что парень заслужил. Своим поведением, своими выходками, своим отношением. Брок бился головой о стену, расшибая лоб в кровь и пытаясь доказать сыну, что то, что он делает – неверно. Мальчишка его не слышал. Может до него хоть сейчас дойдет?
- Ты ведь понимаешь, за что именно сейчас огребаешь? – спрашивает Брок, чуть наклоняясь к парнишке. Но, на самом-то деле, ответ его не интересует.
- Я рассказывал тебе это, не прибегая к таким методам. Ты меня не слышал. Надеюсь теперь в мозгу хоть что-то отпечатается, -  ремень опускается на раскрасневшуюся кожу в двадцать третий раз.
- Вторжение на частную территорию членов команды неприемлемо, - двадцать четыре, - не потому, что я пиздецки зол на тебя из-за ситуации с Россом, - двадцать пять, - а потому, что любые вопросы, которые мы обсуждаем могут стать последним, что ты узнаешь в этой жизни. – двадцать шесть.
Рамлоу чуть дергает плечом и смотрит куда-то на затылок Ганна. Основная мысль должна быть ясна.
- Я не могу не появляться в школе по вызову директора, - двадцать семь, - потому, что мне не все равно, что у тебя там происходит, - двадцать восемь, - но ты каждый раз умудряешься выводить ситуацию за рамки адекватности. Поджечь кабинет, - двадцать девять, - нахамить преподавателю, - тридцать, - прогулять уроки, - тридцать один.
Спрашивать про четвертый десяток не имело смысла. Ганн же сказал, что вытерпит сотню. Отлично. Пусть терпит. В груди ворочался ядовитый зверь из злости и отчаяния. Броку казалось, что он топчется по всем его больным внутренностям и разминает их в кашу. Вся ситуация бесила его, принуждала к крайностям, типа физического наказания.
- Если ты не в состоянии решить конфликт с человеком, превосходящим тебя по статусу без ущерба для себя или меня, - тридцать два, - значит не выходи на конфликт.
Вся команда мысленно считала удары вместе с Броком. Когда после тридцати он не стал спрашивать у парня продолжать или нет, все обеспокоено переглянулись. Забить парнишку до смерти – Рамлоу, конечно, не забьет. Но вот ощутимо отлупить ремнем – уже сделано.
А Рамлоу не трогали ни слезы сына, ни то, что он вцепился в его штанину – ничего. Хотел сотню – пусть терпит сотню.
Голос Брока оседал где-то на подкорках сознания. Мальчишка и понимал смысл реплик, обращенных по его душу, и в то же время, совершенно их не слышал, ведь все его мысли были сконцентрированы на ощущениях в собственной заднице, которые, в геометрической прогрессии, усиливались, постепенно сводя обещание молчать, данное себе, на нет.
Он отчаянно вскидывал затылок, хватая ртом воздух, и за тем скалился так, что зубы сводило от боли. Волосы, на взмошкем затылке стояли торчком, а уши и лицо уже были значительно краснее задницы.
Рамлоу пытался удерживать себя на месте из последних сил, но те сокращались с каждым ударом, буквально, вдое. И вот, по полю прокатился первый негромкий вскрик.
Понимая, что срывается, парнишка попытался ухватиться за майку отца, чтобы извернуться и спрятать лицо где-то в его боку, но тот не позволил, и пару стежков Иоганну пришлось стерпеть молча. Два последних стежка тишины.
Очередная вспышка боли вырвалась из легких сиплым криком. Но он даже не успел перевести дыхание, как последовал новый удар.
Рамлоу уже не молчал. Всхлипывая, вскрикивая, и судорожно, неразборчиво повторяя "папа" и "нет", парнишка принялся отчаянно вырываться, беспорядочно молотя Брока кулаками, изворачиваясь и выгибаясь.
- Я больше не собираюсь это все терпеть, - Брок чуть повышает голос. Но лишь для того, чтобы он был отчетливее слышен сквозь вскрики и всхлипы.
- Теперь, за каждый твой косяк, ты будешь огребать сопоставимо с тем, насколько огреб я, - тридцать пять, - когда меня вызывают в суд, - тридцать шесть, - когда меня вызывают учителя или директор, - тридцать семь, - а когда нам выпишут очередной штраф из-за тебя, то по вечерам ты будешь работать на законной работе для того, чтобы восполнить минусовой баланс.
Брок обошел стороной тему драк. Если мальчишка хочет драться, если мальчишка считает, что ему это нужно – пожалуйста. Но вот о последствиях задумываться нужно будет чуть раньше, чем он начнет размахивать кулаками.
Сороковой удар опустился на задницу Иоганна, и Росс не выдержал:
- Брок! Он уже все понял!
- Он хотел сотню – пусть терпит, - пожал плечами Рамлоу, опуская сорок первый удар, - я спросил дважды уверен ли он, - сорок два, - а за свои заявления нужно нести ответственность в полной мере, - сорок три.
Ганн практически ничего не видел. Застилавшие глаза слезы, едва ли не в три ручья лившиеся на землю, лишали возможности рассмотреть хоть что-то. Ганн готов был просить, молить о том, чтобы все прекратилось, но проклятая гордость, родившаяся явно вперед самого мальчишки, запихивала слова обратно в глотку, вынуждая его давиться ими.
Он лупил ногами о землю, как заведенный, с такой силой, что ступни и пальцы уже покрылись синяками, не смотря на обувь, их защищавшую. Только это нисколько не унимало основной боли. Даже не отвлекало ни на грамм. Каждый новый удар выбивал из мальчонки очередной вскрик, и скаждым разом он становился лишь звонче и пронзительнее.
Рамлоу уже давно сбился со счета, а из головы напрочь вылетели все сопутствующие факторы: и то, что на него смотрели, и то, что они находились на стадионе, и все обещания, что он себе дал.
Смешивая крики, все больше походившие на визг, и неуемные рыдания, он вертелся как на сковородке, пытаясь вырваться.
- Пошел ты к черту! - Очередной удар отозвался ослепляющей болью, развязавшей язык. Завывая, и с надрывом вскрикивая от черт-знает-какого удара, мальчишка, в отчаянии, ухватился за плечо отца и не отдавая себе отчета, прихватил того зубами за бок.
Когда мальчишка впивается зубами в его бок, Брок лишь прижимает плечом его голову, зажимая между ребрами и рукой. Болевой порог, который у него выше, чем у всех собравшихся, притом намного, имеет свои плюсы. Рамлоу способен вытерпеть и этот укус, и последующие, если они будут. Но боль – она лишь распаляет его, раззадоривает. И был бы он как Линч – у него бы давно встал. Но чужие страдания рождают в Рамлоу не возбуждение. Лишь усиливающееся, нарастающее чувство собственного превосходства. Сын достаточно испытывал его терпение и теперь к своему неудовольствию может лицезреть то, чем является его отец в минуты гнева. И это – еще цветочки. Был бы это не Иоганн – Брок бы давно осатанел. Был бы это не Иоганн – Брок бы не контролировал силу удара. Был бы это не Иоганн – он был бы уже давно мертв.
Сорок пятый удар встречает сопротивление. Рамлоу поднимает глаза и встречается взглядом с Лоусоном. Тот один не испытывает страха. Совершенно никакого и способен лезть под шкуру даже в самых критических ситуациях. Пока остальные размышляют, стоит ли нарываться на неприятности с командиром, стоит ли того реально провинившийся мальчишка – Джордж берет инициативу в свои руки.
- Хватит, Брок, - спокойно произносит он, держа ремень, - у него сейчас начнет лопаться кожа.
- Он хотел сотню – он ее получит, - рычаще выдыхает Рамлоу.
- Да ты лучше Росса отшлепай, - переключает на себя гнев командира Линч. Он скалится, ядовито усмехаясь. Ричи закрывает глаза рукой, не сразу же осознавая, для чего именно был предпринят этот шаг.
Брок скидывает с колена Иоганна и, распрямляясь, бросает ненавидящий взгляд на Робби. Но его тут же ловят под руку Мэннинг и Чендлер.
- Все, Брок, хватит. Уймись, - тихо просит Крис, - уже все всё поняли.
Отчаянный визг, коим должен был отозваться очередной удар, потонул в хриплом крике, который Иоганн выдохнул в бок отцу. Он дрожал всем телом, и уже откровенно хреново его контролировал. Боль из задницы вбивалась в голову с каждым ударом пульса, и все, что мог мальчишка, это реветь, и неразборчиво о чем-то просить. Зрелеще он представлял собой по-настоящему жалкое: весь в слезах, соплях и слюнях, со въерошенными волосами, красный, как рак.  С задравшейся до лопаток школьной формой, и сползшими до колена штанами. А зад так вообще слабо поддавался детальному описанию, окрасившись в малиново-синюю краску, и перекрещиваясь десятками кровоподтеков, от каждого, опустившегося на него, захлеста.
Когда очередной удар, не достигший своей цели, ознаменовался взмахом, Рамлоу лишь отчаянно напрягся, совсем не контролируя ситуацию.
Применяйся подобный способ воспитания к нему регулярно, возможно, Иоганн бы научился двигаться в траектории ремня, расслаблять мышцы, позволяя им работать подобно пружине, смягчающий давление орудия, вместо того, чтобы позволять ему, фактически, разрывать кожу между собой и мышцами.
Он свалился на землю подобно связке сосисок, собираясь в непонятный комок. Отчаянно ревя во весь голос, и зарываясь носом в земле, он, следуя какому-то инстинкту, запрокинул руку за спину, прикрывая задницу от возможной новой кары.
Ему не было дела до того, как он выглядит, или что подумают окружающие. Сейчас был лишь он, и осажанная на раскаленную сковороду задница, выуживавшая из паренька отчаянный плач, больше свойственный дошкольнику, нежели подростку.
Виноватым Кроссбоунс себя не ощущал. Да, мальчишка вынудил его прибегнуть к таким мерам. И теперь Брок надеялся, что горящая от порки задница вернет его в понимание того, кто именно здесь главный и чьих именно приказов, просьб, требований нельзя ослушаться. Почему именно он не будет больше спускать на тормозах все проблемы в школе и дома. Все, хватит. Броку осточертело биться башкой и грудью в стену непонимания, неприятия и неверия.
Бросив в сторону сына холодный взгляд, он парой резких движений выпутался из сильного захвата рук и, поведя плечами, вдел ремень обратно.
- Пусть проорется, - мотнул он головой, - у нас тренировка.
Команда, поняв, что опасность миновала, легким бегом вышли на первый круг. Росс, встав возле Иоганна на колени, пытался его успокоить.
- Джон! – донесся повелительный окрик Рамлоу, - тебя тренировка тоже касается!
- Суууукаа... - Едва различимо простонал мальчишка, чувствуя, как мелкие травинки газона попадают в рот и щекочат неба. Ему было насрать, насколько это безопасно, ему было насрать, что это может выглядеть мерзко. Он готов был втолкнуть голову в землю, не прибегая к помощи лопаты, лишь бы это хоть сколько-нибудь ослабило боль.
Голосовые связки паренька уже порядком подохрипли, и все, что мог теперь Иоганн - это рыдать, сипя и содрогаясь от неконтролируемых всхлипов. Он бы и рад был успокоиться, но нервная система посылала его к черту, оставляя истерить посреди стадиона и светить разукрашенной задницей всей команде, словно мотивирующий плокат, развернутый на несколько метров, и предупреждающий каждого, что случится, если он вздумает перечить Кроссбоунсу.
На внезапное движение рядом с собой Ганн отреагировал лишь отчаянным, испуганным криком, отбиваясь от занесенной руки Риччи, как от анаконды, производившей атаку. Он мотал головой, совершенно не слыша, что говорит ему Джон, и даже не заметил, когда тот исчез из-под бока.
Остывающим сознанием, мальчишка осознавал происходящее, слышал команды Брока, слышал голоса, но продолжал, как заведенный плакать, закрывая руками лицо, и ни в коем случае не шевеля нижней частью тела. Зад пульсировал, дергал, горел, щипал, болел, и отзывался еще сотней разных, непередаваемых, и малоприятных ощущений, иногда затихая на секунду, чтобы потом подарить новую волну, и вызвать очередной затяжной вой, который срывался с губ Рамлоу, и утопал в общем шуме.
Тренировка проходила совершенно в штатном режиме. Ричи болтался на перекладинах, пытаясь преодолеть свою лень и сделать чуть больше, чем ему нужно для поддержания себя в форме. Брайан и Крис очередной раз закусились по поводу тренировок спецподразделений в разных странах. Лоусон занял стрельбище. Он все еще был одним из тех, чья огневая подготовка оставляла желать лучшего. Привыкнув не к автоматам и пистолетам, а к штурвалу, его коэффициент точности заметно отставал от общекомандного.
Линч, предпочитавший рукопашный бой, уже истово избивал воздух, дожидаясь, когда освободиться Брок. Уилла ощутимо не хватало, потому что именно он был способен заменить Рамлоу в спарринге против Роберта. Брайан, хоть и обладал схожей подготовкой, не был талантливым руководителем. Хотя и мог тренировать точно так же, как тренирует Кроссбоунс.
- Да куда ж ты блять локоть-то задираешь, - вздохнул Брок, сжимая ладонью предплечье Джорджа, - расслабь. Расслабь пальцы. У тебя дуло ходуном ходит от напряжения. Не сжимай ты винтовку, она не убежит.
Когда он добился от Лоусона идеальной стойки, то вернулся к Линчу, Кинув тому в руки нож, он, поведя спиною, сцепился с ним. Общая атмосфера прекратила драку из обычной, тренировочной, в то, что запросто могло граничить с убийством.
Реальная угроза получить травму била адреналином в мозг и удары вымерялись четко, без «авось» и «вдруг». Все действия организма согласовывались в доли секунды – что еще нужно крепким, здоровым мужикам, как не возможность поубивать друг друга?
Как такового стиля не было ни у кого. Первым делом Брок отучал каждого от излюбленных, повторяющихся приемов. Таскмастер в свое время здорово отбил ему все внутренние органы именно из-за того, что у Брока был вполне предсказуемый стиль драки. И за три года обучения он это усвоил. Поэтому старался вложить в мозг каждого члена команды необходимость не только копировать стиль противника, подстраиваться под него, но и применять что-то кроме изученных приемов. Нечестная игра? Да пожалуйста. Обманные маневры? Сколько угодно. Главное – не быть предсказуемым.
Брайан занялся обучением Джорджа. А Крис раз за разом опрокидывал на траву Росса и уже готов был придушить его за полное и тотальное непонимание того, как выкрутиться из захвата и избежать встречи с грунтом спиной.
Рамлоу всегда тренировался с командой. Он редко, когда оставался в стороне, просто отдавая приказы и следя за ходом их выполнения. Ему была важна четкость, сработанность и именно командное выполнение многих упражнений. Они попадали в такую задницу, что должны были буквально чувствовать друг друга. Понимать без лишних тупых вопросов и действовать как единый организм.
И, возможно, проблемы у них с этим возникали только первые пару лет работы. Сейчас же все привыкли друг другу и с большой вероятностью могли предугадать, чего именно ждать от товарища.
- Все, тренировка окончена, - махнул рукой Кроссбоунс, - завтра предлагаю выехать на Мичиган. Залива у нас уже нет, но это не значит, что нужно похерить тренировки на воде. Брайан, подготовишь что-нибудь?
- А то, - хохотнул Мэннинг, плотоядно облизываясь, - Морские котики удавятся от зависти.
- Добро, - кивнул Брок и, перекинув через плечо сумку, подошел к сыну, который все еще лежал на траве. Вздохнув, он молча поднял его, стараясь не тревожить многострадальной задницы и уж тем более не задевать ее.
Донеся мальчишку до машины, он опустил его на ноги и, разложив заднее сиденье, позволил залезть внутрь, не садясь на сидения.
- Надеюсь теперь ты будешь думать, что ты делаешь, - тихо сказал Брок, садясь за руль, - и не рассчитывай, что это был единичный случай.