В такие дни, как этот, Джордан остро не хватало формы. Форма все делала проще. Вот на тебе ее нет - и ты просто человек, который может думать, что хочет, и делать, что хочет. Вот ты надеваешь ее - и теперь твоя жизнь и твои поступки подчиняются странным, порой забавным, порой противоречивым протоколам. И с собой на это время можно попрощаться.
Теперь прощаться с собой не получалось, и Джордан приходилось как-то самой справляться с тем фактом, что произошедшее почти что радовало ее. Погибшие мирные люди, казни, устрашение и разрушения - все в лучших традициях ее худшего восточного опыта. Но все равно: если что-то идет не по плану, если так пугает и полошит послушных Локи подчиненных - значит все не так плохо, как она считала раньше.
И все же Джордан удерживалась от радости изо всех сил: отчасти потому, что радость просто выглядела бы странно, отчасти потому, что даже без формы она продолжала временами соответствовать внутренним правилам и военному распорядку - так просто такие привычки не вымываются из-под кожи, отчасти потому, что она видела в этом нечто вроде не то искушения, не то испытания. В этом случае разница была не важна: они отличались лишь источниками, но и в случае искушений, и в случае испытаний был лишь один правильный вариант: не поддаваться.
И Джордан не поддавалась, вместо этого знакомясь с армейской базой Нью-Йорка, где раньше бывать ей не случалось, и в который раз отмечая, как сильно все армейские базы похожи друг на друга. Знаешь одну - знаешь все. Минус подземные уровни и камеры заключенных. Не то, чтобы Джордан не знала, как выглядят они: в военной полиции ей приходилось заниматься всяким, и расследования злоупотреблений положением и ужасным содержанием пленных входили в список. Но она очень надеялась, что тут, теперь, в Нью-Йорке ничего похожего на то, что она видела раньше, она не застанет.
Да и к тому же, сколько он здесь, несколько часов? За такой срок с ним него и не случилось бы. Хотя, за такой срок раньше террористов бы и не обезвредили. Все теперь было быстрее и эффективнее. Порой от этого становилось даже жутко.
С Эзером - она знала, что его тоже привлекли, было бы странно, если их с их опытом оставили бы в стороне от этого дела - она столкнулась у лифта. Молча кивнула, отметила, как сразу и вдруг к ней вернулось спокойствие и собранность, и продолжила перебирать бумаги, которые несла с собой. Ничего особенного - расшифровка сообщений террористов, кадры из записей, краткое описание военной операции. Ничего серьезного - и все же ничего такого, что можно было бы игнорировать. Любые мелочи были полезны: и для того, чтобы допрос прошел эффективнее, и для того, чтобы отметить, как работает армия, примерить, сколько времени продержались бы они, вздумай они выступить уже теперь.
Свет на подземном уровне был слишком яркий. Джордан зажмурилась, быстро приложила руку к носу, ожидая, что чихнет: она часто чихала на солнце. Но удержалась.
- Лейтенант наверняка ждет нас на месте, - впервые обратилась она к Эзеру и пошла в нужном направлении по коридору, минуя двери камер.
Было тихо, так тихо, что она могла слышать тихий гул света. Отличное место для допроса.

[NIC]Hadzhaf[/NIC]
[STA]Prisoner[/STA]
Его доставили при конвое глубокой ночью. Говорят, он тихо напевал свои чужеземные молитвы, упоминание которых само по себе каралось арестом и строгой расправой. Его и так ждала страшная участь, но он вел себя так, будто незримая рука его Бога могла оградить от любых бед сего мира. От его тихих бормотаний окружающих армейцев пробирало до костей - зловеще и завораживающе выглядел его ритуал.
Он был последним. Двое других успели избежать участи, ожидавшей их в самых забытых уголках военной базы. Один из пленников принял яд, другой же впал в безумие и захлебнулся собственной пеной. Они все были научены не сдаваться врагу и бороться до последнего.
Но этот пленный, которого вели коридорами десять стражников, казался другим. Он совсем не разговаривал, и единственное, что слышали от него посторонние - редкие молитвы. Тихие обращения к иному богу, в которого он веровал до прихода Локи, повергали окружающих в самозабвенный шок.
Пока что его не трогали. Ни пыток, ни истязаний - времени едва хватало на то, что бы созвать необходимый минимум для допроса. Такого переполоха на военной базе не было давно. Лишь в самом начале правления Локи подземные этажи, как и весь верхний корпус, кипели жизнью. Пытки, заканчивавшиеся летальным исходом, массовые допросы, расследования - новые власти творили все, что считали нужным, лишь бы получить нужную информацию и усмирить восставшее меньшинство. Редко кто возвращался из этих мест... Но теперь, по прошествии полугода, редко кто и попадал сюда.
Хаджаф сидел с закрытыми глазами, прикованный к железному стулу, и старался избавиться от мыслей, пленивших его разум. Одну за другой, он читал про себя молитвы, прося Аллаха скорее избавить его от того, что лишь предстоит ему. Но время здесь тянулось слишком медленно. Люди появлялись и исчезали, тяжелая дверь громыхала утробным железным воем и этот звук напоминал мужчине произошедшее накануне.
Крики и стоны умирающих в огне, короткие всхлипы тех, кого настигла автоматная очередь. Падающие здания, взрывающиеся автомобили. Хаос в своем истинном обличии. Услада для его памяти.
Резкий удар по столу отвлек Хаджафа от его мыслей. Пришлось открыть глаза и уставиться на сидящего напротив, ведь он явно требовал его внимания.
Мужчина напротив выглядит потрепанным, уставшим и раздраженным. Остальные не на много лучше - никто здесь, видимо, не привык встречать гостей глубокой ночью. Иракец задержал свой взгляд на белобрысой девчонке, ее присутствие слегка удивило его, но не более, и повернул голову в сторону оставшихся двоих - ему переводили только что прозвучавшие слова.
Со стороны складывалось впечатление, что пленному безумно скучно находиться в этих стенах и в такой компании. Он меланхолично смотрел на сидящего напротив мужчину, долго и протяжно, а затем тихо изрек:
- Правда чиста и ты знаешь ее. Мы совершили суд над неверными, как велел нам Бог. Благословенное очищение душ, потерявшихся во мраке царящего хаоса.

Отредактировано NPC (2015-09-27 14:50:52)

Они не договаривались, роли распределились как-то сами собой: Эзер переводил на английский, Джордан - с английского. Как это часто бывает, на чужом языке ее голос звучал иначе, мягче. Он и не мог быть иным  - в армии допрашивать местных женщин могли только женщины, и Джордан долгие часы, дни, недели проводила в беседах по душам - потому что на допросы это было очень мало похоже - вытаскивая нужную ей информацию.
Но теперь информация, похоже, была не нужна. Все так: им принадлежит практически весь мир и единственное, что было важным - это формальное объяснение, которое без вопросов и подозрений с готовностью съедят люди. Ну и еще - откуда взялась эта группка фанатиков, как она ускользнула из-под влияния и внимания Локи. Удалось им - удастся и еще кому-то.
Это не было настоящим, правильным допросом. Слишком много людей. Перевод только мешает, еще сильнее разнося и так разделенных культурной пропастью допрашиваемого и допрашивающего. Просто формальность, обязательная процедура, через которую нельзя не пройти. И все же, почти помимо воли, Джордан втягивало в допрос, в расследование, в войну - во все то, о чем пока что по-хорошему следовало забыть, потому что рано, еще слишком рано.
- На записи он именовал его, - тихо напомнила она. - К тому же, будь это настоящий джихад, они бы не убивали женщин, стариков и детей - это запрещено.
Запрет этот часто нарушался и раньше, но об этом она не стала упоминать - наверняка все и так помнили это. Иногда правила приходится нарушать, отступать от убеждений и даже веры, жертвовать душой ради общего блага.
Джордан упорно не хотела думать о том, что она ничем не отличается от человека, прикованного к стулу, что через несколько лет она будет сидеть на его месте, сидеть спокойно, зная, что сделала то, что должна была. Ей не нравилось думать об этом, ведь она знала, что этот человек ошибается, а она - права. И потому он - террорист, а она - одна из немногих праведников, не поверивших Зверю. И будет оставаться им, пока не придет ее время. А потом… остается только надеяться, что ей потом не придется жертвовать мирными людьми.

[NIC]Hadzhaf[/NIC]
[STA]Prisoner[/STA]Людям лишь бы поиграть в тех, кто имеет право что-то решать. Устроить представление, выставить шута на всеобщее обозрение, потешаться и юлить. Странный сумбур из совершенно разных людей в крохотной комнате иначе, чем цирком, не назвать.
Хаджаф немного подался вперед, хотя закованные руки не позволяли ему сильно шевелиться, обвел взглядом всех сидящих здесь и рассмеялся.
Он презирал их. Презирал их всех - крыс этого военного лабиринта, выстроенного чудовищем, поработившим людей. Теперь эти жалкие людишки стараются как можно быстрее спасти свою репутацию, Его репутацию. Но они знают, что время вышло. Поэтому боятся. Поэтому злятся. Они не успели предотвратить катастрофу - теперь мир задумается над тем, под чьими знаменами находятся все их земли.
Его кривая улыбка, больше походившая на оскал, была поистине страшна. Он перевел взгляд на женщину, которая переводила ему. Она, не смотря на наличие в комнате девчонки, выглядела здесь самой беззащитной. Хаджаф сверлил ее долгим взглядом обезумевших глаз, а потом начал тихо отвечать, не прерывая зрительного контакта:
- Их много. Они есть и у вас, не так ли? Те, кто отдают приказы. Важно лишь то, что сегодня миллиарды людей, прозрея, обретут свой разум, - он откашлялся, будто делая заминку перед самым главным. - И это мы вернули их на истинный путь! Мы открыли глаза на тирана! Вы же слепы, ибо видите лишь своего мучителя. И те горстки Сопротивления, что спрятались в вашем городе, сидят тихо и не смеют пискнуть! Они есть крысы, но не мы! Наше Сопротивление велико, и мы будем действовать, пока не добьемся своего! Нас не остановить!
Под конец речи глаза иракца горели победным пламенем и руки его то и дело сотрясались под ремнями, порываясь жестикулировать, подкрепляя горячие слова. Он был фанатиком, и сомневаться в этом не приходилось. Проблема была лишь в том, что в своем видении он уже был победителем. Хаджаф был уверен, что запись, которую они транслировали в крупнейшие масс-медиа мира, облетела весь мир. Что ее видел каждый, и каждый задал себе правильные вопросы о цене и жертвах нового мирового порядка. Так говорил им глава - они все верили в это, играя заранее спланированный сюжет и под предсмертные крики называя Локи своим Богом.
Теперь, когда их старания стали общеизвестны, а его смертный приговор был подписан, он не боялся говорить.
И он не знал, как сильно ошибался.

Отредактировано NPC (2015-10-07 01:52:57)

Эзер бледнел, что, слава Господу, скрывалось полумраком, сгустившимся за пределами очерченного нарочито тусклой лампой круга. Эзер сцепил зубы до скрежета, и благодарение Джордан, что перехватила инициативу, продолжила перевод. Не будь её, и, кто знает, возможно, у чудо-ребёнка, так уверенно говорившего о внутренностях черепа террориста, появился бы новый объект пристального внимания. Ему никогда не удавалось владеть собой так же хорошо, как Джордан, и ей стоило знать, что в эту секунду Кахана исполнен был благодарности к ней чуть ли не божественной.
С трудом, но ему удалось разжать кулаки, выдохнуть спокойно.
Они не ведали, что совершают ту же ошибку, что и Локи в почти забытом двенадцатом году со своими читаури. А он не смог бы им помочь, их бог теперь был на их стороне, но действовал старыми методами, ведущими никуда.
Эзер пошевелился, и Джордан, поняв всё верно, не стала продолжать. Кахана перевёл всё дословно.
В одном он был прав. Двое свидетельствуют, и всё в руках Господа. Локи потерпел унизительно быстрое поражение при первой атаке на Землю, но в ходе тайной войны время приносило ему новых союзников. Сопротивление только теряло. У них уже практически есть технология чистой энергии. Осталось противопоставить что-то второй страшной силе Локи — восторгу, охватившему Землю. Был ли мусульманский бог тем, кто оградил фанатиков от влияния Локи? Замена одного благоговения другим? Так или иначе, это возможно. То промысел Божий и явный знак.
Локи лишь приобретал. Они сегодня потеряли целый город. Не Локи, не Армия. Человечество без смысла потеряло множество жизней. А Зверь сейчас только радовался их грызне меж собой. Они сами себе выдумали кару.
Эзер бросил играть с террористом в гляделки и перевёл взгляд на девочку, после — на дознавателя.
— Звучит как тексты ваххабитов, какими они готовят смертников. Мы слышали это раньше, — добавил он по-английски и опустил руку, потянувшуюся к только больше ставшему ныть и жечься месту на виске.