«Если бы в университете ты не пропускал лекции по биологии, ты бы знал, что ничего не получится», - наставительно гундел за плечом правильный до тошноты доктор Дрейвен.
  «Если бы я не пропускал лекции по биологии, то работал бы сейчас в какой-нибудь нищей лаборатории и носил белый халат».
  «Кстати, мысль про халат совсем не лишняя. Ты не обращал внимания, что твоя футболка стала подозрительно светиться в темноте?».
  Ганнер усмехнулся, покачал головой и продолжил свое не слишком увлекательное занятие: он добавлял по капле отделенной от крови сыворотки в три с лишним десятка пробирок. В каждой следующей происходило одно и то же: желтоватая капля падала в красную субстанцию, растекалась пленкой по поверхности и тут же начинала сворачиваться.
  Доменику надоело наблюдать за этими манипуляциями раньше, чем закончился первый ряд пробирок.
  «Когда перестанешь заниматься ерундой, обрати внимание на третий справа морозильник. Он как-то подозрительно гудит. Похоже, твоя голова все-таки крепче, чем мы думали. Ты так хорошо ей приложился...»
- Да заткнешься ты или нет? – не выдержал Трэвис.
  «Спокойно».
- Я успокоюсь, как только ты исчезнешь.
  «Если ты этого хочешь», - Ник чуть наклонил голову набок и растворился в воздухе. Ганнер глубоко вздохнул. Нет, он не хотел. Конечно, не хотел. Просто всю прошлую ночь он пытался подменить сон кофеином, и теперь сердечно-сосудистая система платила ему за такой дешевый фокус.
  Кофеин – отличный нейростимулятор. Было бы у него еще поменьше побочных эффектов!
   Трэвис делал паузу, чтобы распрямиться и размять шею, а потом вернулся к своим пробиркам. С побочными эффектами он как раз и пытался бороться, причем очень оригинальным способом: с помощью крови Тигры. Только что законченный (чудом – почти без жертв) эксперимент с сывороткой бешенства помог Ганнеру установить, что очищающие организм микротела в крови Асов не взаимодействуют с нейролептиками, но предотвращают расстройство организма на уровне сосудов и органов. Значит, если бы только эти микротела удалось заставить работать в организме обычного человека, ими можно было бы стабилизировать работу нейростимулятора.
  Решение, конечно, не оптимальное: вряд ли Асы будут в восторге, если он начнет «стрелять» у них кровь, даже для нужд Весты...
  Да, Ганнер все-таки удосужился выяснить, кто такая Валерия Веста, и почувствовал смутное желание отмотать время назад. Впрочем, все было не так уж плохо. Скоро по базе все равно поползут слухи, что Ганнер повредился умом, так что Веста, наверное, его простит. 
  Трэвис отвлекся, и рука с пипеткой снова зависла. О чем он думал? Ах да, о том, что надо найти способ выращивать микротела искусственно. Наверно, это будет не так уж трудно. Чашки Петри ему в помощь. А еще неплохо бы придумать им название или хотя бы спросить, как их называют в Асгарде…
  «Ганнер, сосредоточься», - Трэвис тряхнул головой. Перед тем, как разводить внеземную жизнь в склянках, надо было решить одну небольшую проблему: клетки из крови Асов не хотели приживаться в крови человеческой. Алхимик разработал три десятка нейтрализующих соединений, но ни одно, похоже, не могло обмануть иммунную систему.
  Голова отказывалась что-то делать, даже следить за движением руки. Алхимик вытряхнул по капле сыворотки еще в несколько пробирок, но результата по-прежнему не было.
  - Да к черту! – Пипетка полетела через стол и ударилась о стойку с воронками.
  Ганнер резко развернулся на каблуках, сбил по пути нагло болтавшийся под ногами стул и бросился к освещенной панели на стене, где висели черновики с формулами. В запале он стал срывать их и рвать в мелкие клочки.
- Интересно, у меня остался медный купорос*? – пробормотал про себя химик, глядя на обрывки в руках.
  «Больной», - не держался от комментария Ник.
  - Изыди! – Взвыл Трэвис. Он бросил бумажки и пулей вылетел из лаборатории.
  Наверх, наверх, на воздух! Направо, нет, налево, и не сбить никого по дороге, и успеть пробормотать, что «нет-нет, все нормально, я просто так», и... это еще что такое? Он оказался в каком-то забытом всеми асгардскими богами тупике. От досады ударил кулаком в стену. Потом сел на пол и закурил. Пальцы заметно тряслись.
  Рядом присел на корточки Дрейвен:
  «Это уже второй срыв за сутки. Холодильники так долго не выдержат. Пора начинать принимать таблетки. Тебе надо найти психиатра, я в нынешнем состоянии не могу ничего посоветовать».
  «Не буду я никого искать», - то ли шепнул, то ли все-таки подумал Ганнер. – «У меня все нормально. Закончу с этим стимулятором для Весты и съезжу проветриться».
  «Далеко?»
  «К тебе в гости. У тебя там как раз сейчас свежо».
  «Да. Примерно минус десять. И снежок, наверно, уже выпал. И на двести километров никого живого. Самое подходящее место для парня, который умудряется заблудиться даже в коридорах, по которым ходит каждый день».
  Ганнер ничего не ответил, только выпустил в лицо Нику струйку дыма. Психиатр поморщился и отодвинулся. Спустя пять минут он поинтересовался:
  «Ну что, остыл?»
  «Ага», - Трэвис еще раз от души затянулся дымом, в горле запершило.
В этот момент из трещины в стене вылезла тощая крыса. Она с любопытством потянула носом воздух, а потом громко чихнула. Ганнер крыс не боялся, на Карибах у него даже была одна, которой разрешалось бегать по всему дому. Хвостатая, однако, была настроена не так дружелюбно: человек явно мешал ей заниматься какими-то ее личными крысиными делами, поэтому она сердито шевелила усами.
- Токсоплазма, - выдал вдруг Ганнер.
  Ник распахнул глаза и тоже посмотрел на крысу:
  «Да нет, на вид, вроде, вполне здорова».
- Да я не о том. Токсоплазма внедряется в клетки, поэтому иммунная система ей не мешает.
  Доменик понял, в какую сторону ветер дует.
  «Даже не думай. Токсоплазмоз, конечно, протекает легко, но ты не забыл, что мисс Веста – все же женщина? Если она решил иметь детей, знаешь, она не скажет тебе спасибо».
- Да иди ты, конечно, я не собираюсь ее ничем заражать. Нам надо просто заставить микротела мутировать.
  «Крайне просто».
  - Проще, чем ты думаешь. Нам поможет Халк…
  Доменик неопределенно хмыкнул, но начал проявлять признаки интереса.
  «Нужно только быть уверенным, что такое внедрение не вызовет необратимых реакций», - заметил он уклончиво.
  Алхимик отмел эту мысль резким взмахом руки, отчего пепел полетел на ближайшую стену:
- Нам не нужны жизнеспособные клетки. Они будут выполнять свою роль или разлагаться через несколько часов.
«А если не…»
  - Ты меня вообще слушаешь? У них не будет способности к репродукции!
  Впервые Доменик промолчал, только задумчиво покачал головой. Это явно значило, что Ганнер движется  в правильном направлении. Алхимик докурил сигарету и аккуратно загасил окурок, чтобы не смущать обоняние местных хвостатых обитателей.
  Выход из логического тупика был найден, осталось выбраться из тупика кирпичного. Раскланявшись на прощание с крысой, Трэвис побрел обратно.
  ИТак, пробирки с разбавленной кровью отправились в утиль, как и предсказывал с самого начала доктор Дрейвен. По-хорошему их можно было просто сполоснуть и поставить на место, но Гагнера накрыло: «а» - творческое возбуждение, и «б» - банальная лень. Он включил свет над столом и микроскопами, заварил себе еще кофе и принялся колдовать.
 
  Проснулся Алхимик на следующий день около семи часов утра. Его личный будильник, простреленное колено, исправно отсчитывал двенадцатичасовые интервалы между уколами обезболивающего. Трэвис воткнул иглу над коленной чашечкой практически на автомате, и только потом попытался вспомнить, чем он, собственно, занимался накануне. Наверное, чем-то интересным, раз уснул на столе, обнимая рукой микроскоп.
- Ник, ты не помнишь…
  Но материализовавшийся Ник выглядел таким же помятым, как и сам Трэвис, и тоже отказывался что-то помнить.
- Поня- аа-тно, - и Ганнер пошел заваривать себе кофе.
  Кофе. Кофеин. «Вспомнил!»
  Алхимик забыл чашку на столе и поскакал к камере облучения. Монитор пестрел цифрами и показателями, в которых Трэвис все равно после сна ничего не понимал, поэтому он провел рукой по панели, чтобы высветилась наглядная схема.
- Охренеть!
«Что там?» – пробурчал из другого конца комнаты воображаемый Дрейвен, который пытался укрыться воображаемым одеялом, хотя это все равно не спасало его от фантомной рези в глазах.
- Похоже, получилось.
«Не верю».
- Да я сам не верю, но сканер говорит, что вакуоль сформировалась. Смотри, какая ровненькая…
  В порыве восторга Ганнер отключил камеру, вытащил на свет одну склянку с образцом и заворковал над ней, как наседка над яйцом.
  Все запасы донорской крови он перевел еще вчера, поэтому, чиркнув скальпелем по пальцу, выдавил на стекло немного собственной. Стеклышко со всей предосторожностью легло под микроскоп, и только после этого Трэвис добавил туда каплю желто-коричневой сыворотки. И прилип к окуляру.
- Давай, красавица… и еще немножко, и…
  Часы в углу показывали время завтрака. Рядом остывал забытый кофе.

  Ближе к вечеру он был практически уверен в том, что делает. Вообще-то такие вещи не готовятся за два дня, да, по-хорошему, и за две недели не готовятся, но Ганнеру было не привыкать жить в угаре. Нужное соотношение стимуляторов и стабилизаторов было найдено, очаровательные клетки без названия вели себя на удивление послушно. Осталось только на ком-то проверить результат.
- Еще столько всего надо закончить, - мечтательно улыбнулся Трэвис и вколол себе первую пробную дозу.
  И чуть не заработал остановку сердца. Ладно, ладно, может, и не стоило после двух суток работы так издеваться над организмом. Хотя, с другой стороны, Веста сейчас наверняка не в лучшем состоянии, так что… Ганнер закрыл глаза, сделал глубокий вдох и почувствовал, как головокружение медленно, потихоньку начинает отступать. Пульс, секунду назад побивший звуковой рекорд скорости, тоже стал выравниваться. Стабилизаторам нужно было больше времени, чем стимулятору, но все-таки они действовали. Действовали!
Резкая перемена в организме вызвала знакомое ощущение легкости и оторванности от реальности. Ганнеру это совсем не понравилось. Он попытался воспроизвести по памяти формулы алкалоидов. Память не подвела. Мысленные игры с задачками на арифметику тоже оказались ему нипочем, калькулятор подтвердил. Вопреки опасениям, мозгу, похоже, ничего не угрожало. Усталость спустя каких-то пятнадцать минут практически сошла на нет, и все как будто было здорово, за исключением этого подозрительного чувства ирреальной легкости.
- А вот и тот самый побочный эффект, который обязан был быть. Могу поспорить, эта дрянь вызывает привыкание.
«Отлично. Значит, вы с Вестой будете колоться постоянно и заработаете непроходящий трудоголизм. Поздравляю, ты изобрел вечный двигатель».
- Perpetuum, - усмехнулся Ганнер. - А что, отличное название!

*[Прим. Алхимика: бумагу можно растворить т.н. реактивом Швейцера, медно-аммичным раствором.]