«Страны мира безоговорочно капитулируют, одна за другой…»  Такова основная позиция Армии - лозунг происходящего, если хотите. И ни слова о том, что не все заранее высылают официальные письма с заверениями в полном повиновении, ни строчки о том как проходят переговоры, о жалких попытках отдельных держав выставить свои условия и найти выгодные для себя компромиссы… В общем, много утомительных и никому не нужных подробностей – вот только казусы и недопонимания повторяются, из раза в раз, заставляя применять силу, добиваться согласия под дулом автомата, растолковывать каждый раз одно и то же: нечего выделываться, господа, ни к чему провоцировать на крайние меры, никому не нужны лишние жертвы, бунты и возмущения ваших же собственных граждан, да что ж вы, черт вас возьми, спокойно поговорить не можете как люди?!
  В общем – та еще морока. С кучкой мелких сошек, вроде Гонолулу или Люксембурга, еще куда ни шло; силой втемяшивать нехитрую истину в головы глав более мощных государств сложнее – с каждым не навоюешься, учитывая тот факт, что, как ни банально, война – это в первую очередь деньги. Так что… Следующий шаг светлые умы Армии просчитали заранее. И просчитали они его с истинным коварством подданных Бога Обмана.
  Северная Корея. Страна тоталитарного социализма и запуганных суровым диктатом трудяг. Страна, комфортно усевшаяся на баллистические ракеты и ядерное оружие, словно самодовольно заявляя «Нас мало, но мы в тельняшках». Или «Только суньтесь, и мы подорвем тут все нафиг». В общем, транскрипция на любителя, на суть в одном – уверенные в собственной важности, корейцы согласились на официальные переговоры. Все чин по чину – на площадь Ким Ир Сена стекаются представители Партии и бесчисленные СМИ, пресса скрипит штативами и спешно устанавливает камеры – все серьезно, прямая трансляция хода переговоров на мировые новостные каналы. В конференц-зал правительственного здания КНДР впервые впустили репортеров, и уж точно впервые – представителей Армии по захвату земного шара… То еще событие. Эти переговоры должны стать образцом идеальной, политически и рационально обоснованной капитуляции сильной страны перед еще более сильным противником. Образцом  безболезненного, добровольного и достойного подчинения. А так как для  закореневших в коммунистическом вольнодумстве корейцев такая задача является практически непосильной, поможет им в этом… угадайте что? Что б вы не назвали – неправильно. Поможет им в этом маленькая девочка Хайя.
  …
Светлокожие репортеры-европейцы смешались в едином потоке со смуглыми узкоглазыми корейскими партийцами, единое месиво лиц и голосов наполняло белоснежные коридоры. Если бы кто-то из этих досточтимых господ был меньше занят размышлениями о важности предстоящего события и собственных переживаниях по этому поводу, он бы непременно заметил низенькую хрупкую девушку – да что там, почти девочку, явно слишком юную для подобного мероприятия, невзирая на строгий деловой костюм и «взрослую» прическу. Заметив ее, он бы тем более удивился, что это белокурое создание не снует в пестрой толпе журналистов, толкущейся снаружи в поисках сенсационного материала, а уже минут пятнадцать караулит неподалеку от мужской уборной. За это время ее жертва уже дважды проходила мимо – за надежную дверь с вполне европейской надписью WC и обратно. Лишний вес, круглое как блин лицо, бегающий взгляд и одышка – общий вид руководителя державы, тридцатитрехлетнего маршала Ким Чен Ына, не произвел на Хайю особого впечатления. Это был человек не особой силы воли – с упрямой идеологией, конечно, но слишком трясущийся за собственную репутацию и сохранение власти,  а главное – со слабым ментальным полем. Именно ему предстояло вести сегодня переговоры с представителем Армии в лице Тигры, уже удобно расположившейся с своем квадрате конференц-зала вместе с группой сопровождения; именно ему предстояло принять решение о безоговорочной капитуляции и сдать Северную Корею в подчинение Локи; именно его Хайе приказали взять в подчинение, под контроль, незримо вложить в эту упрямую голову нужные мысли. Заставить принять чужие идеи за свои собственные. Превратить сам факт переговоров с фарс. В театр одинокой марионетки.
  Когда пухленький маршал, нервно приглаживая рукой стриженые под горшок волосы и тщетно пытаясь скрыть волнение,  в третий раз совершал свой променад к уборной, перед ним – буквально на мгновение – предстала маленькая светлая фигурка. Бегающий взгляд утонул в гипнотизирующих пронзительно-голубых глазах и потух, потускнел, затянулся безжизненной пленкой. Хайя хищно улыбнулась краешком губ, и, развернувшись, застучала каблучками прочь, вскоре присоединяясь к группе сопровождающих с ожидании начала представления. Дело было сделано. Точнее, положено начало. «Готовенький» правитель уже не вспомнит, что видел в коридоре странную девочку с властным взглядом, и тем более не заметит, что ход его рассуждений претерпевает существенные изменения. Бывшая беспризорница Хайя, еще не так давно далекая от политики как от звезд, много тренировала свой дар и достаточно готовилась, чтобы исполнить любую, даже самую неординарную миссию. Процесс контроля чужого сознания сложно объяснить, но выражаясь фигурально, она схватила и цепко держала его разум в своих ладошках.
  … Все лидеры расселись, тяжелые двери зала захлопнулись, воцарилась секундная предварительная тишина. Свет, камера, мотор – шоу начинается…

Назойливый всепроникающий гул, шепотки, жесты, последние приготовления -  все смолкло, стоило официально уполномоченному парламентеру Армии  Локи  асу Тигре Лайнус начать свою речь. Воцарилась внимательная, почтительная тишина – только камеры, словно гигантские черные мухи, рассевшиеся по штативам, хищно следят за каждым из присутствующих в зале, фиксируют любую неловкую позу, любой многозначительный взгляд, тут же транслируя происходящее на экраны мировой общественности.  Хайя лезть на первый план вовсе не собиралась,  хотя и понимала что избежать появления своей мордашки в одном из объективов совершенно невозможно; она пристроилась во втором ряду среди десятка сопровождающих, стоящих за спинкой Тигриного  кресла. Глядя в просвет между плечами двух шкафоподобных амбалов в костюмах и иголочки, она выбрала самый удачный ракурс и теперь неотрывно сверлила взглядом равнодушные и покорные глаза Ким Чен Ына. Главный кореец держался довольно сносно: взгляд осмысленный, речь плавная, на лице не отражается ни следа внутренней борьбы. Его переводчик казался слегка более нервным; едва заметно поражаясь произносимому и теребя дрожащими пальцами запонку на рукаве, он принялся переводить ответное приветствие.
  Пропуская мимо ушей само строение предложений и необходимые дипломатические речевые обороты, Хайя внимательно следила за общим состоянием и ходом мыслей маршала. Бедный пухленький президент никак не мог взять в толк, почему тщательно продуманная речь вдруг ни с того ни с сего начинала течь совсем в ином русле. Почему,  к примеру, намеренье подчеркнуть силу и независимость Северной Кореи обернулось упоминанием о силе Армии Локи и о независимости как понятии эфемерном в условиях современной политики? И почему в нем словно борются две точки зрения, одна из которых появилась совершенно внезапно и теперь с легкость укладывает другую на обе лопатки? Вскоре борьба между собою и собою же вконец его измотала, и на смену ей пришла абсолютная покорность.
  Вообще-то, маршал Ким Чен Ын был уже абсолютно «готов». Он мог хоть сейчас подписать капитуляцию, втайне будучи шокированным собственною жаждой слепо следовать за властным, мудрым и харизматичным диктатором (которым, к слову, должен сам считаться для своего народа, кхм…). Но это было бы слишком быстро. И скучно. И непонятно для большинства беспрекословных трудяг с устаревшими моральными устоями…
  Дело разрядили члены корейского парламента, взирающие на происходящее без права голоса. Они передали маршалу «записки» с вопросами о подробностях политики Армии и о правах страны, входящей с ее число… Хайя позволила зачитать – а пусть. Пусть узнают. Им будет полезно. Им всем.

Слишком долго. Все это длится слишком долго.
  Все казалось уже ясным и прозрачным, как стекло, все вопросы были решены, негласные роли – розданы, ответы – получены, но дипломатическая волокита все продолжалась и продолжалась, а твердолобый корейский лидер упрямо продолжал внутреннюю борьбу. Минуты ползли как улитки, и контроль чужого упирающегося разума забирал все больше физических сил. Хайя стояла, бледная как мел, с головокружением и чернющими синяками под глазами; под конец мероприятия она уже с трудом держалась на ногах, повиснув на сгибе локтя одного из сопровождающих.
  Наконец – главное событие: Ким Чен Ын недрогнувшей рукой уверенно подписывает договор о капитуляции, жадно щелкают сотни камер, зал на несколько минут озаряется множеством вспышек. Ну наконец-то. Похоже, задание выполнено? Шумно выдохнув и присаживаясь на заботливо поданный кем-то стул, девочка образно говоря вылезла из головы маршала, оставив ему воспоминания о событиях прошедшего часа в виде мутного невзрачного дурмана, который сбивает с толку мысли и вызывает подсознательное стремление не вспоминать и к моменту этому не возвращаться.
  Стакан воды – какие заботливые люди – толпа репортеров окружает представителя Армии Локи; они заискивающе улыбаются, располагают поудобнее камеры, наводят четкость, размещают вокруг микрофоны. Неужели ЕЩЕ не все?! Оказывается, что нет – теперь нужно уделить внимание и прессе…
  Довольная и ослепительная, без труда играющая на публику, Тигра Лайнус держится уверенно и непринужденно, как всегда; рассыпает снисходительные улыбки, разливает клейким сиропом сладкую ложь, вдохновляет ободряющими взглядами и без грамма сомнений обещает светлое будущее. Идеальный парламентер, идеальные переговоры. Давайте, СМИ, действуйте. Транслируйте по всем каналам. Получайте вежливые и вдохновляющие ответы на самые нелепые вопросы (особенно впечатлял один настойчиво повторяющийся вопрос: разрешат ли стране сохранить атеизм, буддизм и конфуцианство, или обязуют принять Учение Локи? Хех, вы б у него еще личное Святое Писание попросили…)
  Давайте, СМИ, работайте. А вы, люди, прислушивайтесь ко всему что они вам говорят. Признавайте. Обожайте. Поклоняйтесь. А, главное, слепо верьте….

В любом языке найдутся десятки пословиц и поговорок, которые с детства втемяшивают людям в голову нехитрые истины: не спеши, не расслабляйся раньше времени, убедиться сперва, что дело точно завершено. Казалось бы, в такого рода деятельности осторожность и дополнительный контроль происходящего являются чем-то само собой разумеющимся - так нет же, умудрилась Хайя допустить оплошность, чуть не приведшую к плачевным последствиям…
  А все кто виноват? Конечно же, проныры журналисты. Мало им, что ли, всего сказанного, не хватило материала для нарезки в эфиры? Когда Хайя отвернулась, переключив наконец-то внимание с порядком поднадоевшей персоны маршала, и уже с нетерпением ожидала момента когда можно будет загрузиться в частный самолет, скинуть с себя всю эту строго деловую мишуру – туфли, шпильки, тесный пиджак, отутюженные манжеты – и уйти наконец-то от ослепляющих вспышек камер, - именно тогда она краем уха вдруг услышала занудный самоуверенный женский голос:
- Господин Ким Чен Ын, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
- Эм.. кхм.. что? – взмокший, рассредоточено разглядывающий носки собственных ботинок человек, который только что сдал свою страну в пользование чужому богу и даже не запомнил этого, резко дернулся и с удивлением вышел из ступора.
- Простите, что вы сказали?
Прерывистое дыхание, растерянный взгляд, попытка осознать где он и почему в таком состоянии.
- Как вы прокомментируете столь быстрый успех переговоров?
- Какой будет дальнейшая стратегия страны по отношению к Южной Корее, сохраняющей состояние агрессора?
- Готовятся ли реформы, изменяющие внутреннюю политику?
- Готов ли ваш народ к тому чтобы культ Локи затмил собою поклонение наследию Ким Ир Сена?
- Что вы порекомендуете другим странам, еще не принявшим решение сдаться?
Десяток вопросов одновременно обрушился на затуманенный мозг политика, черные головки микрофонов настойчиво лезли в лицо, шум дезориентировал.
- Сдаться? Простите.. Я не.. Я..
О боги, он же сейчас что угодно может ляпнуть! Хайя спохватилась в последний момент, и лишь секунда отделила происходящее от перспективы международного скандала; зрачки мужчины едва заметно расширились, и он деревянным голосом произнес:
- Все интересующие прессу пункты были оформлены и зачитаны в «Пакте о капитуляции Северной Кореи». Все изменения, касающиеся внутренней политики государства, будут рассматриваться на последующем заседании парламента, о дате которого будет сообщено дополнительно. На сегодня интервью окончено, - нервно сглотнув, он, раздвигая толпу журналистов, поспешил к боковому выходу из зала; объективы жадно пожирали удаляющуюся спину, не собираясь, похоже, так скоро отвязываться.
  Глубоко вздохнув, девочка мысленно окликнула Тигру, вырывая из увлеченного потока красноречия, сеющего нужные зерна в людские умы. Нужна помощь. Очень срочно.
  Та на мгновение повернулась и взглядом дала понять: «Не волнуйся. Я поняла.» У Хайи немного отлегло от сердца, и положившись на аса, взявшуюся отвлечь внимание всех до единого в этой комнате, поспешила следом за недоумевающей жертвой психологических и политических интриг. Еще не все закончено. Нужно довести дело до конца.

Люди… Людей надо любить... Люди достойны восхищения…
Меня сейчас стошнит.
(с) Сартр
Пространство пересекают
излучений сверхмощных столбы -
это пальцы мои проникают
внутрь твоей головы;
Теперь твой разум готов
к осознанию новых чувств,
а чувствовать ты будешь то
что Я захочу…
(с) Fleur

 
  Как славно. Дешевый балаган, одурманенная толпа, с аппетитом глотающая горько-сладкую пилюлю из лжи и власти; пьеса разыграна как по нотам, осталось сыграть последний, завершающий аккорд. Там, в зале, уже слышался смех и звон бокалов, угощающих папарацци дешевым шампанским, и единый негласный вздох облегчения оттого что еще одна страна не будет разнесена в клочья, не взорвется осколками самоуверенного свободолюбия под хриплую канонаду разрывающихся снарядов. Там, в душной толпе, моргающей вспышками объективов, благодаря оптимистичным иллюзиям, навеянным Тигрой, царило состояние близкое к истеричному веселью - словно все уже позади, воцарен мир и ни единая капля невинной крови больше не утонет в ледяной равнодушной земле. Как же они ошибаются… Но пусть покуда радуются. Пусть верят. У Хайи были дела поважнее – ее недовыполненное задание, отмахнувшись от телохранителей как от назойливых мошек, быстро удалялось вглубь бесконечных коридоров.
  Каменный пол разносил гулкое эхо шагов: одни шаги  удалялись, другие – мельче и быстрее – неотвязно следовали за первыми, неумолимо сокращая расстояние – 20 метров, 15, 10, все ближе. Конечно, он слышал ее, и конечно не мог позволить себе заметить это, не мог оглянуться, пытаясь найти безопасное место чтобы избежать неизбежного.
- Стой.
  Человек, управляющий целой державой и идеально вышколенной фанатично преданной ему армией послушно застыл на месте, как марионетка. Когда ты в смятении, а мысли и чувства противоречат сами себе, приказ извне звучит спасением, избавляя от мучительной процедуры принятия решения. Но все же другая часть несчастного политика упрямо сопротивлялась, пытаясь взывать к рассудку, заставить вспомнить, что ни за какие коврижки он не собирался подчиняться сомнительной и весьма агрессивно настроенной организации, подмявшей под себя уже большую часть мировой правящей элиты.
  Да чтоб им пусто было, этим твердолобым корейцам, не дают человеку отдохнуть спокойно! – уже окончательно рассердилась Хайя, понимая, что необходимо прибегать к решительным мерам. Нельзя оставлять за собой «ляпов». Если этот идиот всей своей сутью не желает мириться с очевидным – что ж, придется менять эту самую суть. Черт… Все когда-то приходится делать впервые…
  Она никогда прежде не пробовала провернуть такое. Одно дело – узнать что на уме, или слегка подкорректировать восприятие реальности, или, в конце концов, уничтожить сознание такого же мощного противника в честном ментальном поединке. Но чтоб вот так – без предупреждений, без противостояния, взять и без спросу влезть и покопаться в чужом неприкосновенном «Я», бесцеремонно шарить, меняя идеалы и убеждения… Она никогда не думала, каково это – сломать человека; не предполагала что это может оказаться так просто и не эпично, так.. скучно?  На деле все банально и прозаично, пресно, уныло, как обычно и бывает со всеми возвышенно-трагичными стереотипами. Это как сушеную баранку в руке сломать: с виду кажется что сложно, но стоит только правильно применить силу, сжать пальцы – и вот уже раздается характерный хруст, и вместо аппетитного румяного колечка в ладони остаются раздавленные обломки и хлебные крошки. Выходит, человек-то ничем не лучше простой баранки. Та же пустота внутри.
- Ты – вождь для своего народа, но твой вождь, твой бог – Локи. Ты всегда был счастлив преклоняться перед ним. И сделаешь своих людей такими же счастливыми.
… Ким Чен Ын так и стоял, спиною к той о ком никогда не узнает, переполняемый совершенно осмысленной и добровольной жаждой преклонить колени перед Повелителем. Человек, изменившийся по чужой воле, утратил уникальность собственного «Я» и уже никогда не станет прежним. Сдавшийся политик, маршал, заведомо признавший поражение; кем еще он был – мужем, отцом, другом, сыном? Не хочу нести за такое ответственность… убивать, оказывается, гораздо легче.
  Хайя быстро удалялась, каблучки впивались в поддельный мрамор, раздраженно выстукивали рваные ритмы. Ее победа была цвета разочарования и на вкус как пепел.